— А кто знает еще больше о ваших секретах, дорогая? Женщина становится болтливой, когда она полуодета.
— Представляю, какие очаровательные сплетни тебе известны. — Застегнув пояс, Кэтрин подошла и дружески прильнула к плечу своего друга. — Расскажи что-нибудь ужасно нескромное и шокирующее. Расскажи, Майкл, ведь ты все о всех знаешь.
— Ну, Линда Хармен намекнула, что будет играть главную роль в мюзикле «Мелодии любви», — пробормотал Майкл.
Кэтрин остановилась на полпути к двери.
— Что-о-о? — Она порывисто дернулась. — Иногда я думаю, что с тобой надо быть поосторожнее, чтобы никто прежде времени не узнал моих замыслов. Сколько лет я мечтала получить возможность написать тексты и музыку к этому фильму! — Она пожала плечами. — Линда Хармен!.. Не хотела бы я, чтобы она играла роль в моем фильме. Кто работает над партитурой, Майкл? — Кэтрин обхватила его шею. — Давай, скажи мне, я ведь могла бы это сделать? Я так этого хочу!
— Она не знает, Кэт. Ты так сжала мне шею, что нарушила кровообращение, — добавил он, освобождаясь от ее рук.
— Она не знает! Это еще хуже, в тысячу раз хуже! Какой-то безликий, никому не известный сочинитель, не способный толком понять даже общий замысел произведения, будет пыхтеть за роялем, делая непростительные ошибки.
— Всегда найдется кто-то талантливый, кто, возможно, исправит их.
— Кто стоит за этим, уж не ты ли? — спросила она и накинула на плечи жакет.
Он посмотрел на нее, потрепал по щеке и звучно поцеловал.
— Иди домой и спустись на грешную землю, дорогая. Это тебя успокоит.
— Я пойду не домой, а в соседний магазин, к Мэри Форд, — с угрозой произнесла она имя главной конкурентки Майкла.
— Я пропущу эти злые слова мимо ушей, — насмешливо сказал модельер. — Ведь у меня золотое сердце.
Кэтрин улыбнулась, взяла сверток с костюмами и ушла.
Когда певица вернулась домой, ее встретила тишина. Она почувствовала запах лимона и гвоздики, значит, в доме была уборка. По привычке она бросилась в музыкальный салон и убедилась, что там, слава Богу, никто ничего не трогал. Она, несмотря на свою неорганизованность, не терпела, когда в ее любимой комнате нарушали известный ей одной порядок.
Кэтрин купила дом такого размера, чтобы можно было свободно по нему бродить. Она выросла в маленькой комнатушке и боялась замкнутого пространства. Ей нравился аромат чистоты. И она ненавидела больницы с их специфическими запахами, дым от дешевых сигарет, тошнотворно сладкий дух вчерашней выпивки. Этот прекрасный дом она смогла приобрести благодаря своему голосу, благодаря своей каторжной и такой любимой работе.
Кэтрин кружила по комнате, наслаждаясь ее теплом и уютом. Я счастлива, думала она, счастлива оттого, что нахожусь здесь. Она вынула уже увядшие розы из китайской вазы и, спускаясь в холл, запела. В библиотеке ее остановил вид голых ног Марианны, лежащих на письменном столе.
Ее дорогая подруга, болтая по телефону, жестом пригласила Кэтрин войти и продолжила разговор.
Комната, обитая панелями из красного дерева и обставленная богатой мебелью, выглядела шикарно. Кэтрин уселась в уютное кресло.
Наконец Марианна положила трубку.
— Я так и не узнала у тебя, как прошла запись.
— Да. — Кэтрин глубоко вздохнула. — Она прошла великолепно. Счастливее этих мгновений у меня не было в жизни. По-моему, я всем очень понравилась.
— Ты работала как вол, — сказала Марианна, вспоминая о бесконечных бессонных ночах, когда певица сочиняла музыку к своим песням и сама делала аранжировку.
— Временами я не могу поверить… Я слышала звучание струнных и духовых инструментов, улавливала ритмы, повторы и не могла поверить, что все это мое. Я невероятно счастлива.
— И талантлива, — уточнила Марианна.
— У многих есть талант, — заметила Кэтрин. — Только они изнывают от скуки, играя на пианино в барах, и ждут своего часа. Если им не повезет, они так и пропадут там.
— Конечно, важно и везение, но, кроме того, нужно упорство и мужество. — Настойчивое утверждение подруги, что все дело только в счастливом случае, привело Марианну в ярость.
Она встретилась с Кэтрин почти в начале карьеры певицы, шесть лет назад, и стала свидетелем ее борьбы и разочарований. Она знала о ее страхах и сомнениях, о невероятной трудоспособности, об усилиях достичь почти невозможного совершенства. Нет ни одной мелочи в жизни Кэтрин Джонер, о которой бы не знала Марианна Адамс.
3
Фредерик Эмбридж стоял, незаметно наблюдая за ней. Первое, о чем он подумал, — как мало она изменилась. Время совсем не тронуло ее.
Перед ним была все та же Кэтрин Джонер — очаровательная девушка и первоклассная певица. Сейчас Фредерик присутствовал, пока ею не замеченный, при очередной записи. Это всегда проходило удачно, но певица порой считала, что могло бы быть и лучше. Главным для нее было почувствовать звучание музыки. И сейчас ей показалось, что в последней песне чего-то не хватало. Не зная точно, чего именно, Кэтрин подала знак звукооператорам остановить запись.
— Томас!
Рыжеволосый мужчина плотного телосложения, глядя на часы, вошел в кабину.
— Какие проблемы? — спросил он, прикасаясь к ее плечу.
— Последний номер немного… — запнулась Кэтрин, подбирая слово, — вроде бы пустой. Что ты об этом думаешь?
Она уважала Томаса Мартина как музыканта и относилась к нему по-дружески. Этот немногословный человек, любивший старые вестерны и восточные сладости, был одним из лучших эстрадных музыкантов страны. Кэтрин всегда думала, что он достигает своей цели с помощью нескольких фраз: «Исполните еще раз» или «Оркестр звучит отлично». Кэтрин улыбнулась ему и исполнила еще раз своим теплым, глубоким голосом песню «Свободная душа».
— В этой песне все правда, — пробормотала она, снимая наушники. Затем снова подошла к микрофону. — Следующую, пожалуйста «Нежность и надежда».
Это была медленная страстная баллада, словно созданная для ее задумчивого бархатного голоса. Слова она написала когда-то давно и только на днях решилась исполнить ее перед публикой. Во время концерта Кэтрин поняла, что ее аранжировка не выражает всю полноту чувств. Пришлось еще потрудиться. И теперь, на прослушивании, ее голос лился свободным потоком. Прозвучала последняя, заключительная нота, наступила тишина. Певица добилась своего, и искренним было восхищение ее коллег.
— Ты была великолепна, — заявил Мартин, подходя к ней и целуя в щеку.
Ее глаза потеплели и, едва сдерживая слезы, она сказала:
— Мне это так нужно.
— Что? Поцелуй или комплимент?
— И то, и другое. — Улыбаясь, она откинула волосы назад. — Ты же знаешь, звезды нуждаются, чтобы ими постоянно восхищались.
Случайно Кэтрин взглянула сквозь стекло кабины и увидела мужчину, который пристально на нее смотрел.
Кровь прилила к ее лицу. Чувство, владевшее ею во время пения, вспыхнуло с новой силой.
Фредерик!.. Ей захотелось позвать его, но она лишь прошептала его имя. Недаром, пока она пела, ей казалось, что кто-то не сводит с нее глаз.
Значит, он вернулся! За годы выступлений на сцене Кэтрин научилась владеть собой. Раньше ей давалось это с трудом, но со временем пришло умение скрывать свои чувства. Когда Фредерик Эмбридж подошел, она уже выглядела совершенно спокойной, хотя внутри нее бушевала буря.
— Фред, как чудесно снова увидеть тебя! — Кэтрин протянула к нему руки и прижалась щекой к его лицу, ожидая дежурного поцелуя от человека, занятого тем же делом, что и она.
Ее манера держаться удивила Фредерика. Прежде он знал ее слабой и порой растерянной. Сейчас эта женщина выглядела яркой, блестящей, деятельной, уверенной в себе. Фредерик решил, что первое впечатление обманчиво.
— Кэт. — Он прикоснулся к ее щеке губами и взял за руки. — Ты гораздо красивее, чем когда-либо. Так и должно быть.