Его темные глаза были в сантиметре от моих, и я подумала о том, что сказала Камми прошлой ночью. Она была абсолютно права. Его глаза притягивали меня ближе. Его глаза, заставили меня задержать дыхание, когда я попыталась рассмотреть их как можно быстрее. Мне казалось, что я получаю возможность заглянуть в мир, который мне не принадлежит, но я хотела больше. Хоть немножко больше.
— У тебя нет другой обуви? — спросил он, отталкивая меня обратно, чтобы я стояла самостоятельно.
Я была взрослой двадцатисемилетней женщиной, а Джейсон обладал сверхъестественной способностью заставлять меня чувствовать себя снова пятилетней. С жестким и сердитым взглядом, махнув хвостом из светлых волос, я обошла его и убедилась, что иду так сексуально, как только могла на высоких шпильках. Я могла носить их хоть каждый день, если б захотела, а он мог идти к черту.
Я услышала, как Дерек с другой стороны конюшни издал смешок, но Джейсон не сказал ни слова, когда последовал за мной обратно в дом.
Я предположила, что мы поднимемся на третий этаж, чтобы писать. Я знала, где он хранил свои инструменты, потому что их не было видно нигде в доме. Но вместо этого, когда мы вышли на лестничный пролет второго этажа, он указал на балкон.
— Встретимся там. Возьми бумагу и ручку, — приказал он, прежде чем через две ступеньки добрался до третьего этажа и исчез.
Я намеренно проигнорировала его указания и вышла на балкон с пустыми руками и поднятым подбородком. Джейсон может управлять всем остальным миром, но он не мой босс, и должен быть уверен, что я не собиралась слушаться его и слепо повиноваться.
Балкон, конечно, был выполнен в том же стиле, что и весь дом, с темно-коричневой плетеной мебелью с белыми подушками. Я выбрала маленький двухместный диванчик и расслабилась в подушках, как раз тогда, когда Джейсон открыл балконную дверь. Я посмотрела вверх, чтобы увидеть его с гитарой в правой руке, блокнотом в левой и ручкой, зажатой между губами. Даже если он и раздражал меня, зрелище было слишком милым, чтобы не улыбнуться. Совсем немножко.
Он сел напротив меня так, чтобы нас разделял журнальный столик. Это был умный ход, учитывая, какое напряжение назревало между нами. Он бросил ручку и блокнот на столик, поправил гитару на коленях, а затем, наконец, посмотрел вверх, чтобы увидеть, что мои руки пусты.
— Ты забыла упаковать несчастную ручку в двенадцать чемоданов? — спросил он с приподнятой бровью.
— Нет, — ответила я. — Но она мне не нужна.
Он ухмыльнулся:
— Неужели?
— У меня хорошая память.
Он хмыкнул, а затем потянулся за ручкой и блокнотом. Тишина повисла над нами, и он снова посмотрел на меня.
— Ну, полагаю, они хотят, чтобы мы написали песню о любви.
Я рассмеялась заливистым смехом, потому что идея совместного написания песни о любви с Джейсоном была самой забавной идеей в мире.
— Я тоже так думаю, — ответил он, постукивая ручкой по бумаге.
— Мы могли бы написать песню о расставании, — предложила я.
Он кивнул, глядя через балкон.
— Это может получиться.
— Неужели мы на самом деле согласились на это? — пошутила я, пытаясь поднять настроение.
Джейсон не ответил. Он взял гитару, рассеянно бренча по струнам. Я почувствовала мгновенный укол зависти. Я брала уроки игры на гитаре последние десять лет, и я была хороша, достаточно хороша, чтобы выступать на сцене, но Джейсон был естественнее. Его пальцы порхали над струнами, будто были рождены для этого.
— Окей, давай просто начнем выкладывать свои мысли, которые хотим для песни, — предложила я.
Он выгнул бровь, его пальцы все еще бренчали на гитаре.
— Обычно я работаю не так.
Я натянуто улыбнулась:
— Ну, нам стоит прийти к компромиссу.
— Звучит неплохо. Ты идешь в другую комнату и разговариваешь сама с собой, а я просто напишу песню сам, — сказал он с уверенной улыбкой. О, это не самая смешная шутка.
— Давай напишем песню о парне, который ведет себя, как высокомерный ублюдок, — сказала я.
Он покачал головой с самодовольным взглядом, не впечатленный моей идеей.
В дверь балкона постучали, а затем, секунду спустя, как всегда опрятная, вошла ЛуЭнн с кофейным подносом. Ее волосы были пушистыми и кудрявыми, будто она устраивала званый обед южанам и справилась хорошо. В ее руках был серебряный полированный поднос с чаем и сладостями, искусно сервированными на фарфоровой тарелке.