Сирена дала мне возможность жить дальше, когда моя история должна была закончиться. Мне был дан второй шанс. Каким бы достойным или нет я ни была. Поэтому я постаралась разделить свою удачу с другими, нуждающимися в том же.
Дживре, мой надежный первый помощник, шагнула вперед. Я знала, что она так поступит. Как и я, она говорит руками.
— Ты не спросишь об этом легкомысленно. Ведь есть и другая причина для северного бегства, не так ли?
Я колеблюсь. Они все ждут меня. Эти мужчины и женщины, которые доверили мне свою жизнь, отдали мне свою веру, свои средства к существованию. Я должна рассказать им всю правду после всего, что мы пережили. К тому же... большинство из них знают о слухах. Только из уважения ко мне на моем корабле не повторяют ничего с улиц Денноу.
— Как вы все, наверное, знаете... я работала над... — Мои руки неподвижны. Я с трудом подбираю слова. — Решением одного вопроса в моем прошлом, — говорю я наконец. Я качаю головой. Хватит быть трусихой, Виктория. Я знаю, что слухи и имена, которыми меня называют, — это всего лишь мелочные слова, и я должна их игнорировать. Но они прилипли ко мне.
Я продолжаю изображать храбрость, которой не чувствую. У меня нет роскоши медленно переваривать, погрязать в новостях — никогда не было. Я продолжаю двигаться вперед.
— Как многие из вас знают — кого я обманываю? Все вы знаете, что я была замужем. Это было решение, которое я приняла, и оно прошло. Это было сделано в течение долгого времени по духу, а с сегодняшнего дня это сделано и по закону.
Кругом улыбки. Аплодисменты и хлопки. Я стараюсь ободряюще улыбнуться им в ответ. Эта команда действительно желает мне добра. Большинство из них имеют свои собственные отметки в глазах общества. Если кто и знает, через что мне приходится проходить, так это они.
Я действительно не заслуживаю такой участи.
— Однако за нарушение условий брачного договора Совет потребовал, чтобы я вернула вложенные в меня Тенвратом средства в качестве жены смотрителя маяка, а также выплатила Чарльзу окончательную сумму за его страдания.
— Окончательную сумму чего? — спросила Мари, моя наблюдательница из вороньего гнезда.
— Двадцать тысяч кронов.
— Двадцать тысяч... — повторяет Дживре.
— Двадцать тысяч? — Мари удивляется. Остальные члены экипажа присоединяются к ее шоку. Руки двигаются почти слишком быстро, чтобы глаза успевали за ними.
— Хватит, хватит. — Дживре успокаивает их и снова обращается ко мне. — Как ты собираешься достать деньги? — Это удивительный вопрос, над ответом на который я думаю уже несколько часов.
— На севере обычно дают несколько тысяч капитану.
Дживре насмехается.
— Не может быть. Не после того, сколько нам платят.
Наконец-то я признаюсь в своем давнем секрете.
— Я.… обычно уменьшаю свою зарплату на треть.
— Что? — Линн, палубная матрона, медленно подает знак.
— Я хотела, чтобы вы все пожинали плоды своих трудов. Я всегда считала, что моя зарплата слишком велика. Но на этот раз я могу... я оставлю все себе, — признаю я с некоторым чувством вины. Это то, что я должна сделать... но я ненавижу не дать им всего, что я могу. — Кроме того, у меня в хижине есть вещи, которые я могу продать. Там есть немного припрятанного...
— Мы знаем, что у тебя нет ничего ценного. — Дживре покачала головой. — Особенно сейчас, когда мы знаем, как ты платишь нам, что ты даешь своей семье, и какие выплаты ты вынуждена делать этому человеку в течение многих лет. Удивительно, что у тебя вообще что-то есть.
— У меня есть кое-что, — говорю я в защиту. Сто кронов — технически «кое-что».
— Возьми мою долю.
— Дживре...
— И мою тоже. — Мари делает шаг вперед.
— И мою.
— Пожалуйста, не надо. — Я прошу их остановиться, но они не слушают.
— И мою, — говорит другой, разводя руками.
Один за другим члены моей команды предлагают мне свои доли прибыли от нашего самого опасного рейса. Все. У меня мутнеет зрение и щиплет глаза, когда руки последнего оседают. Мое нутро как будто выдолбили, чтобы вместить всю ту вину, которую я испытываю.
— Если вся команда внесет свою лепту в этот заплыв, это должно приблизить тебя к цели, не так ли? — спрашивает меня Дживре.
— Это было бы очень кстати. — Я благодарна своим рукам, когда знаю, что слова меня подведут, если их придется произнести. Если бы я сохранила всю свою долю и их долю, это помогло бы мне пройти почти две трети пути. Может быть, три четверти, в зависимости от того, сколько серебра есть на самом деле. Но все равно, очень мало. Но вдруг невозможная сумма показалась мне достижимой. — А как же вы все? Я не могу взять столько, сколько вам нужно.
— Мы справимся.
Экипаж кивает в знак согласия с Дживре.
— Мы в долгу перед тобой. Ты позаботилась о том, чтобы у Джорка было лекарство для его девочки. Ты вытащила Хани из этой ужасной тюрьмы.
— И давай не будем забывать, сколько раз твой отец оплачивал наш счет в баре, — говорит Сорреа изящными движениями рук.
Если здесь кто-то кому-то что-то должен... то это я.
— Позволь нам сделать это для тебя. — Дживре снова обращает свой взор ко мне. — Положись на нас хоть раз. А когда мы вернемся, мы все вместе придумаем, как получить остальное. Вместе. Кто знает, может быть, мы соберем столько, что у тебя останется немного, чтобы поехать в отпуск с Эмили.
Я откидываю голову назад и смотрю на небо. Я не могу плакать, я их сильный и стоический капитан. Но это был долгий, долгий день. И я устала.
Отпуск с Эмили... если бы только. Я так много должна была сделать для нее, когда у меня была возможность. Сделать вместе с ней. Сделать для всех них. Если я собиралась задолжать Чарльзу немыслимую сумму, мне следовало просто задержать платежи, чтобы у Эмили были новые платья. Мне следовало чаще брать Мать в плавание, а Отца — на ужины, чтобы он мог попробовать больше блюд и почерпнуть новые идеи для своих собственных рецептов. Мне следовало бы почаще задерживаться в экипаже и узнавать больше их историй.
Теперь у меня нет времени. Но впереди еще один заезд. Я должна сделать последнее дело, прежде чем меня предадут забвению.
— Спасибо всем, — говорю я, подчеркивая каждое движение в надежде, что они почувствуют мою искренность.
Команда расходится, и я смотрю, как они расходятся по своим делам. Мои плечи прогибаются под тяжестью их жизней. Я старалась заботиться о них как можно лучше, как будто они были моей собственной семьей. Но достаточно ли этого?
Покачав головой, я вернулась в свою каюту. По меркам большинства капитанов это мелочь. Но я зарабатываю деньги не на своей жилплощади. Я зарабатываю на своей команде и грузе, поэтому я позаботилась о том, чтобы корабль, на котором я буду плавать, отражал это. У моей команды столько удобств, сколько я могу себе позволить.
И все же, как бы ни было здесь тесно, он всегда был и остается моим. Блаженно, полностью моим.