— А что, если бы был способ, который позволил бы нам остаться вместе?
— Что? — Я моргаю, глядя на него. Эта идея кажется почти комичной. Способ остановить колесо судьбы, чтобы оно не втоптало нас в грязь, после всего этого? — О чем ты говоришь?
— Я мог бы обратиться к старым свиткам — все, что есть в Герцогстве Веры. Возможно, что-то есть в записях Герцога Ренфала. Возможно...
— Илрит. — Я останавливаю его твердо, но мягко, одним только именем. — Мы не можем.
— Но...
— Я дала слово. Тебе, Лючии, всему Вечному Морю и своей семье, — напоминаю я ему. Что-то поднимается из глубин моей памяти. Смутное, бесформенное понятие. Скорее чувство, чем осязаемая мысль. — Я не могу вернуться к этому. Ты говорил мне, как много клятва значит для жителей Вечного Моря.
— Больше, чем что бы то ни было. — Он вздыхает, сжимая мои руки своими. — И все же ты имеешь в виду...
— Я не значу для тебя ничего, кроме подношения, — оборвала я его. — И, возможно, поблажек. — Я добавляю последнюю фразу с кокетливой улыбкой.
Он разделяет это выражение, на мгновение. Но оно не доходит до его глаз. Предупреждения Лючии, сделанные ранее, вернулись с новой силой.
Он влюбляется в меня.
Я вижу это, как день. Чувствую это. Если я не остановлю это, он будет обречен на долгую душевную боль.
Но... как я могу остановить то, чего часть меня тайно, отчаянно хочет? Я хочу быть любимой. Нуждаюсь. Я хочу, чтобы меня трогали и знали.
— Я еще не готов потерять тебя.
— У нас есть почти два месяца, — напоминаю я ему.
— Меньше.
— Когда придет время, я тебе надоем. — Я отпускаю его, несмотря на то, что все мое тело жаждет его. Хочу его. Чем меньше я буду держаться за него, тем лучше.
— Я сомневаюсь, что такое может случиться. — Он настороженно смотрит на меня, когда я выплываю на балкон.
— Не испытывай меня. Я могу многое.
Он хмыкает и садится рядом со мной на ставшие уже привычными места.
— Я не уверен, что если бы между нами началась война воли, кто бы победил.
Я. Но я этого не говорю. Я докажу это, оставаясь на нашем пути. Я составила карту по звездам, поклялась команде, которая есть Вечное Море. Мне некуда идти, кроме как вперед.
— У меня к вам вопрос. — Я облокотилась на перила балкона. Что-то в этом вопросе — несмотря на то, что мне нужно его задать — настораживает, потому что это то, что я должна знать. Но не могу... ради всего святого... вспомнить...
— Да?
— Как же так получилось? — спросила я наконец.
Он поворачивается ко мне лицом.
— Что ты имеешь в виду?
— Я знаю, что меня хотели заполучить. Я помню... как ждала тебя. — Я провожу пальцами по своему предплечью. — Но скажи мне, откуда я это знаю? Как меня выбрали в качестве жертвы?
Его губы слегка раздвигаются, а затем смыкаются, когда его грудь вздымается. Он выглядит так, будто готовится к бою. Ласковость, которая была в его глазах, сменяется печалью, наполняющей их. Боль... от мысли, что я не помню. От того, что я потеряла.
Это и будет ключом к тому, чтобы разрушить все, когда придет время. Отпустить его так, как могу только я — так, как он не может контролировать. Так, чтобы не было пути назад. Я не дрогну. Когда наступит подходящий момент, я убью эту зарождающуюся любовь воспоминание за воспоминанием, лишив ее меня и его.
— Ты... заключила со мной сделку... — Он начинает медленно, по мере того как говорит. Кое-что из того, что он говорит, я помню из того, что он рассказывал мне в прошлом. Другие я не помню совсем.
Почему я была в океане той ночью? Он не знает, да и я уже не знаю. Когда он заканчивает говорить, я упираюсь виском в его плечо и позволяю своим векам потяжелеть. Они медленно закрываются.
— Я рада, что мы встретились, — признаю я, хотя в моих воспоминаниях все еще есть пробелы. Есть вещи, о которых он не говорит.
— Я тоже. — Он целует меня в лоб, губы задерживаются, слегка дрожат. — Человек и сирена. Какая маловероятная пара.
— Не более маловероятная пара, чем человек, дышащий под водой... или принесенный в жертву старому богу.
Мое пение лучше, чем когда-либо. Я занимаюсь с Илритом, как и раньше. Но я пою и сама для себя. В словах есть покой. В отпускании. В сладкой пустоте, которая следует за каждой песней.
Огромные провалы пустоты завладевают моим сознанием. Отсутствие дает мне возможность сосредоточиться на работе по изучению слов старых песен. Но у Илрита другие намерения.
Он словно хочет заполнить эти пустоты исключительно мыслями о себе. Его жизни. Его тело.
Он возвращает меня на берег Дерева Жизни, и мы плещемся в прибое. Его тело — это экстаз. Наши стоны — песня. Каждый раз кажется, что он первый.
Когда я пою в следующий раз, каждый раз становится последним.
Если я лениво проведу пальцами по следам, которые Илрит нарисовал на мне сегодня, я все еще буду чувствовать, как он прикасается ко мне, обнимает меня. Его руки волшебным образом вызывают краски и пигменты под моей плотью, размазывая и придавая им форму, пока он целует меня, избавляя от всех тревог. Сегодня, изучая свою кожу, я не слышу музыки. Вместо этого в моих ушах звучит песня наших занятий любовью, ритм звуков и перкуссия бедер.
Она возбуждает во мне глубокую и яростную потребность. Во мне пробудился зверь, страшнее любого древнего бога, и я рад возможности стать этим чудовищем.
Ночь опустилась на море, а я жду на балконе, гадая и надеясь, что он снова придет ко мне. Унесет ли он меня к берегам страсти? Ляжет ли он со мной в мою постель?
Если его тело и разум слишком устали от дневных приготовлений к таким запретным наслаждениям, то я все же надеюсь, что он придет ко мне, как я хотела бы насладиться его разумом. Я так много хотела бы знать о нем. Я знаю, что никогда не смогу узнать.
Каждый день он рассказывает мне все больше. Он заполняет мою голову историями. Этот человек с красивым лицом, с его любящим языком... и грустными глазами. Он рассказывает мне сказки о глубокой темной впадине, полной чудовищ. О великой авантюре, в которой он отважился добыть редкое серебро. Он рассказывает о женщине, которая спасла его однажды, когда он был на краю гибели.
Эти истории будоражат во мне что-то. Сначала тепло. Но потом беспокойство. Тоска. Что-то... не совсем то.
Я еще раз оглядываю Бездну.
Вода сегодня мутнее, чем обычно. Гниль вздымается невидимыми течениями. Интересно, Крокан неспокоен? Я представляю, как это чудовище корчится и хлопает щупальцами по морскому дну, вздымая ил. Он знает, что я так близок к тому, чтобы стать его. Он должен это чувствовать, потому что я чувствую.
Пигмент, впитавшийся в мою плоть, начинает сжиматься вокруг меня. Пройдет совсем немного времени, и звезды сойдутся для моего подношения. Я почти готова.
Но одно обстоятельство тянет меня назад. Одно удерживает меня здесь, пока что. Я смотрю на край замка, вокруг которого ранее плавал Илрит. В надежде, что он придет ко мне... У нас осталось не так много ночей.
Но я все равно знаю, что не стоит на это надеяться. У него еще есть другие обязательства, и мы должны быть осторожны. Сдерживая вздох, я возвращаюсь в свою комнату и укладываюсь в постель, так как начались вечерние гимны. Море наполнено песней сирен, молящих о мире и защите. Она усиливает пульсирующее свечение анамнеза.