Я воспринимаю это легко. Я слишком привык к подобным вещам. Но для Илрит это в новинку. Эти черствые взгляды людей, которых он любил, ради которых пожертвовал многим, ранили его. Я чувствую это самой душой, когда в его глазах вспыхивает боль, хотя он старается сохранить самообладание. Я подумываю взять его за руку, но сопротивляюсь. Я не знаю, что они знают о наших отношениях, знают ли они о нашей любви и о том, что мы перешли все границы. Я могу только предполагать, что они догадываются, учитывая, что Илрит бросил вызов всем законам, чтобы добраться до меня. Но пока лучше ничего не выдавать. Даже если мне больно не тянуться к нему.
Несколько воинов занимают позиции у входа, выстраиваясь в линию, чтобы преградить нам путь к бегству. Хотя мы не сделали ничего, что могло бы свидетельствовать о том, что мы попытаемся это сделать. Севин, Ремни и Кроул неподвижны, как статуи в своих панцирях. Вентрис и Фенни запели полным хором.
Странно и больно, даже для меня, видеть, как Фенни берет раковину Илрита. Она укладывает Рассветную Точку к себе на колени. Каждый из остальных герцогов и герцогинь делает то же самое со своими легендарными копьями. Интересно, хватит ли их магии, чтобы открыть дверь Леллии? А может, и не нужна такая сила, и дверь закрыта только потому, что никто не пытался ее открыть, а Леллиа стала слишком слаба, чтобы сделать это самой, даже если бы захотела.
Ремни, возглавляющая хор, протягивает копье в центр. Все остальные делают то же самое. Слабое свечение загорается от их наконечников, освещая анамнез, где раньше находилась резная раковина, когда я в последний раз стоял перед хором.
— Хор начинает работу, — объявляет Ремни.
Я не теряю времени.
— Я могу объяснить...
— Объяснить, как ты разрушила наши моря? Как ты предала нас? — прорычал Вентрис. — Теперь ты пришла насмехаться над нами и плавать в водах нашей гибели.
— Хватит, Вентрис, — отрывисто говорю я, достаточно громко, чтобы они все услышали. Надеюсь, его услышит все Вечное Море. Я окидываю его жестоким взглядом; никогда еще он не выглядел таким маленьким. — Ты всего лишь жалкий мальчишка, который надеется и отчаянно пытается оправдать наследие своего отца. Но тебе это никогда не удастся. Ты так зациклен на том, чтобы быть им, что не обращаешь внимания на то, что сделало его великим.
— Как ты смеешь. — Он пытается продолжить, но я не даю ему этого сделать.
— Ты так много времени тратишь на то, чтобы напускать на себя вид, что у тебя никогда не было времени на работу. Ты даже не можешь услышать слова Лорда Крокана, не так ли? — Это частично догадка, частично правда, которую я уловила из того, что сказал Крокан.
Вентрис отшатнулся назад, руки его обвились вокруг копья. На лицах хора появилось шокированное выражение. Илрит слегка ухмыляется.
— Твой отец мог бы, правда, но не ты, — продолжаю я. — Ты потратил столько времени и сил на демонстрацию своего могущества и известности своего замка с его стенами и резьбой, чтобы компенсировать то, чего тебе не хватает по существу. Твоя неуверенность и высокомерие могут стоить твоему народу всего. Именно из-за тебя все успехи, достигнутые твоим отцом, пропали даром.
Вентрис злобно смотрит на меня. Я удивлена, что вода вокруг него не бурлит от его ярости.
— С тебя достаточно.
— Это правда? — Ремни, Герцогиня Ремесленников, холодно вмешивается. Ее сильные руки сложены на груди. Для внушительности ей не нужно держать копье. — Ты обманываешь нас? Неужели ты не слышишь песню Лорда Крокана, как твой отец?
Вентрис мотает головой. Движение было настолько резким и сильным, что все его тело дрейфовало в воде, едва не свалив его с панциря.
— Ты не можешь говорить правду, эта ложь... Она...
— Предательница, — закончила Фенни.
— Да, предательница, — быстро говорит Вентрис. Он смотрит на Фенни так, словно эта женщина — ключ к его победам. — Ее разум извращен развратом, и если бы не это, то гниль, которая с тех пор только усилилась...
— Дайте мне сказать! — говорю я, громче его. Все их взгляды возвращаются ко мне. — Когда я впервые встретилась с хором, мне показали, как вы все используете меру и здравый смысл, чтобы руководить. Как вы относитесь ко всем с уважением и вежливостью и не делаете поспешных выводов в важных вопросах. Я прошу вас дать мне то же самое сейчас. Позвольте мне говорить. — К тому времени, как я повторила, мой тон успокоился. Я обращаюсь к Илриту. — Пусть он тоже говорит. У нас есть ответы, которые вы ищете, потому что старые боги избрали нас своими посланниками.
Кроул постукивает копьем по бедру.
— Человек прав.
— Ты не можешь честно... — начала Фенни.
— Вы новичок в этом совете, герцогиня, — холодно прервала ее Ремни, — и Ваше место среди нас подлежит обсуждению теперь, когда Ваш брат вернулся. — Прежде чем Фенни успела придумать, что еще сказать, Ремни жестом указал на меня. — Тогда говорите.
— Я стояла перед Лордом Кроканом. Мы оба. — Я делаю жест между Илритом и мной. — Но это не привело нас к безумию. Это привело нас к ясности. Лорд Крокан отправил нас обратно — нас обоих — потому что есть кое-что, что должно быть сделано. — Я на мгновение задумалась над своими следующими словами. Я должна выбирать их с осторожностью. Именно мне предстоит убедить этих сирен в том, что мы должны пойти против многолетних традиций и рискнуть тем, что до сих пор поддерживало равновесие в мире.
— И что это за «кое-что»? — спросила Ремни, изогнув брови.
Когда я не отвечаю сразу, Вентрис не может удержаться.
— Видите? Ее разум уже пошатнулся.
— Леди Леллиа умирает, а Лорд Крокан в результате взбунтовался — он хочет забрать ее, чтобы спасти их обоих, — пробурчала я. Они все уставились на меня так, словно у меня вдруг вырос хвост, как у одного из них, и я начала плавать. Как же я старалась быть тактичной...
— Освободить Леллию из Дерева Жизни? Друзья-хормейстеры, мы же не собираемся слушать этот бред, не так ли? — В голосе Вентриса звучит нотка облегченного самодовольства. Он считает, что я доказала его правоту. Боюсь, что он прав, судя по выражению лиц участников хора. — Я предлагаю вернуть их в Бездну не через помазание, а силой, и позволить Крокану поступить с ними так, как ему заблагорассудится. Они, несомненно, подмяли его под себя, маленькие вероломные жалкие людишки.
Вентрис искренне предлагает то, что я думаю? Силой? Неужели он хочет снова попытаться убить меня? Я отбрасываю мысль о том, чтобы спорить о такой возможности. Не стоит даже думать об этом, когда есть более важные дела. А если я буду больше секунды думать о том, как Вентрис предлагает им убить Илрита, то действительно потеряю все остатки самообладания.
— Я говорю правду, — настаиваю я. — Лорд Крокан и Леди Леллиа должны пройти через Вэйл и присоединиться к своим божественным родственникам в потустороннем мире... — Я рассказываю им обо всем, что мы видели. О древних историях, забытых смертными на тысячи и тысячи лет. Я рассказываю им о любви Крокана и Леллии. О ее самопожертвовании.