Как я могу отказать? Даже если это вызывает у меня легкий дискомфорт, я поднимаю руку к лицу и опускаю ее по дуге, чтобы сказать:
— Спасибо Вам.
— Нет, спасибо тебе. Мы с тобой через многое прошли. — Он усмехается. — Ты прошла долгий путь от той девчонки, которую я встретил почти пять лет назад.
Первое, что я сделала после того, как выбросилась на берег, — отправилась в Денноу, сердце Тенврата. Я знала, что смогу найти в городе какую-нибудь работу... Но никогда бы не подумала, что мне повезет, если я попадусь на глаза лорду, расширяющему свой бизнес и отчаянно нуждающемуся в капитанах, которые были бы достаточно глупы, чтобы плыть северным путем.
Это была моя первая удача, связанная с песней сирены.
Я не имела ни малейшего представления о том, как управлять кораблем. Лгать об этом было так же безрассудно, как и бежать от Чарльза. Но у него было не так много капитанов кораблей, готовых плыть через Серый Проход, известный своими морскими чудовищами и призраками. Я была одним из его единственных вариантов, а он — моим. Я приложила усилия, обладала магией, и все получилось. Моя первая ложь Кевхану была самой лучшей ложью в моей жизни.
Лорд Кевхан Эпплгейт был щедр ко мне, тем более после того, как я проявила себя и быстро стала его самым надежным и опытным капитаном. Я много работала и не торопилась, называясь Викторией, а не Элизабет, и даже лгала о своем возрасте, чтобы Чарльз — да кто угодно — не узнал, что я жива. Я хотела защитить свою семью; я верила, что если бы Чарльз узнал, что я жива, он бы отправился за ними. Я не знала, что Чарльз уже это сделал.
Когда я, наконец, как можно более скрытно обратилась к своей семье, правда выплыла наружу. В дело вмешался Совет. Упорядоченная новая жизнь, которую я пыталась построить для себя, быстро стала беспорядочной.
К счастью, к тому времени я уже могла ежегодно выплачивать Чарльзу стоимость своей свободы и иметь достаточно средств, чтобы помочь своей семье переехать в город. Мы все работали. И боролись. И сами чего-то добились.
Пять лет... так много времени, подумал я в ту холодную ночь... пролетело в одно мгновение.
— Мы должны начать подготовку к переходу. А теперь, пожалуйста, сэр, спускайтесь на палубу, — говорю я.
— Ты уверена, что не пересмотришь мое присутствие на палубе в этот раз? — спрашивает он. Я бросаю на него усталый взгляд, который вызывает усмешку. — Хорошо, хорошо. Я не буду рисковать, отвлекая тебя, хотя я надеялся увидеть монстра или сирену. — Он отходит с ободряющей улыбкой. Я прикусываю язык, чтобы не сказать, что он действительно не хочет увидеть одно из этих ужасных существ. — Удачи, Виктория.
Я надеюсь, что его пожелание удачи сработает. Сколько бы раз я ни делала это, сколько бы раз ни бросалась в штормовые моря логова сирен, сердце колотилось.
Серый Проход — это опасный канал, проходящий через полосу клыкообразных скал, выступающих из скалистого берега и разбивающих самые сильные волны, набегающие из вечно бурного моря огромной неизвестности — дальше, чем когда-либо удавалось проплыть любому моряку и дожить до рассказа. Даже я, со всей своей магией сирены, никогда не осмеливалась на это.
Здесь всегда были аномальные бури и ходили слухи о призраках. Но после того, как сирены начали нападать около пятидесяти лет назад, и без того опасный проход стал просто смертельно опасным для всех. Благодаря своему иммунитету к песне я стала первым капитаном, которому удалось справиться с проходом за последние десятилетия.
Но это не значит, что все легко.
— Заблокировать люки! Ошвартоваться! Приготовить паруса! — командую я, делая большие размашистые движения, чтобы все видели.
Они делают то, что им приказано, готовя себя и судно к последнему часу спокойного моря.
Когда такелаж застонал под напором ветра, я вместе с Дживром направилась к носу. Остальные члены экипажа привязываются к своим местам. К перилам спереди прикреплены четыре трубки: две слева и две справа от меня. В каждой из них — свернутый флаг, размером не больше моей руки. Движениями флага я могу общаться с экипажем, сидящим позади меня, не поворачиваясь и не подавая сложных жестов.
Джорк заканчивает крепить себя к перилам рядом со мной. Я киваю ему, и он кивает в ответ. В одной руке он держит цепь, в другой — палку, каждая из которых отражает одну из его обязанностей в этом проходе. Палка — для того, чтобы привлечь мое внимание: он наблюдает за мной, если экипаж хочет со мной поговорить. Цепь соединена с большим колоколом в глубине корпуса корабля — миниатюрной версией того, в который я звонила на маяке, чтобы сорвать песни сирены. Колокол на моем корабле слишком мал, чтобы что-то изменить, но достаточно велик, чтобы быть лучше, чем ничего.
Мы проходим мимо большой остроконечной скалы, которая, как я знаю, является началом Серого Прохода.
Шторм обрушивается на нас, затаив дыхание. Молнии трещат, причем ближе к кораблю, чем хотелось бы. Мы движемся с хорошей скоростью, закладывая галсы в соответствии с изменением ветра.
Я достаю компас из брюк и вставляю его в место в перилах, которое я вырезал специально для этого. Это отчасти полезная вещь, чтобы подтвердить свою интуицию, а отчасти талисман удачи. Сколько я ни выходила в одиночку, компас помогал мне. Это была первая вещь, которую я купила себе на заработанные деньги.
Когда мы проплываем вторую скалу-ориентир, завывание ветра переходит в крик. Сирены сегодня громкие. Голодные. Смертоносные.
Я вытягиваю палец и слышу первый звон колокола. Он звенит, громко и диссонансно песне сирен. Он сбивает их с толку, разрушает их чары. Может, я и невосприимчива к зову сирен, но я никогда не доверяла им в том, что они избегут моего экипажа.
Мышцы вокруг моих ушей напрягаются в ожидании того момента, когда песня неизбежно зазвучит снова. Дождь начинает бить по палубе. Очередной удар молнии освещает темный горизонт, показывая клубящиеся тени под волнами. Чудовища или призраки, ждущие, чтобы полакомиться нашей живой плотью.
Несмотря на то, что мы вошли в Серый Проход ранним утром, сейчас он выглядит почти как ночь. Облака над головой настолько плотные, что почти полностью закрывают солнце. Я достаю из коробки синий флаг, держу его над головой и машу им по кругу.
Паруса опускаются, говорит движение.
Затем я беру красный флаг и держу его слева. Я слышу, как руль со стоном бьется о волны, когда корабль наклоняется. Я прислушиваюсь к любым ненормальным звукам, которые могут быть признаком того, что мой корабль трещит под нагрузкой. Это старое судно — продолжение моего собственного тела. Я знаю все скрипы и трещины, которые нормальны, а какие нет.
Вдоль прохода лежат остовы других кораблей. Под водой скрываются угрозы, которые могут разорвать наш корпус. Глубина прохода меняется: от достаточно мелкой, чтобы разглядеть детали затонувших кораблей, до непостижимо глубокой, когда мы проходим через его среднюю часть.
Пение возвращается. Сирены воют о крови таким тоном, какого я никогда раньше не слышала. Она настолько резкое, что почти звериное. Я вытягиваю правую руку. Снова раздается звон колокола.