Тоннель наклоняется вниз. Коралл превращается в резной камень. В скале высечены замысловатые линии, похожие на клетку из китовой кости, в которой меня держали раньше.
Мы выходим в пейзаж глубокого синего цвета, более насыщенного, чем самые чистые краски индиго, которые только могла достать Мать. Солнечный свет проникает сквозь деревянные балки, пересекающие проем наверху, на них еще больше резьбы, и по поверхности ступеней, вырезанных полукругом, к полулунной площадке внизу. Я понимаю, что это амфитеатр.
— Тренироваться будем здесь, — объявляет он, направляясь к самой нижней точке. Я продолжаю следовать за ним. — Итак, начнем...
Я поднимаю руку, останавливая его.
— Подожди, у меня есть вопросы.
— Еще? — Его тон раздражен, но легкая ухмылка кривится в самом уголке губ. Как будто он борется с забавой.
— Я пытаюсь постичь целый мир за пределами моего собственного. Причем магический. — Я опускаюсь на самую нижнюю ступеньку. — Хотя я собрала кусочки и частички, я чувствую, что мне все еще не хватает целой картины, которую было бы неплохо иметь. К тому же, я думаю, это помогло бы мне лучше понять магию.
— Ты кажешься довольно сообразительным; я бы удивился, если бы ты не имела представления обо всем этом. — Он складывает руки. Ухмылка становится шире.
— Лесть ни к чему не приведет.
— А я-то надеялся смягчить твое выражение лица.
— Извини, «Красти» — это мое второе имя.
Он фыркнул.
— Виктория Красти...
— Датч, — закончила я. — Моя фамилия Датч.
— Виктория Красти Датч.
Есть что-то такое в том, что я слышу свое имя — даже с «красти1», а не имя Чарльза, — что вызывает легкую улыбку на моих губах.
— А теперь побалуй меня. Начни с самого начала и объясни мне все так, как будто я ничего не знаю.
— Если так хочешь. — Выражение его лица становится серьезным. — Примерно пятьдесят лет назад Лорд Крокан начал бунтовать. Наши моря стали опасными. Участились штормы и смертоносные течения, засорились наши посевы и земли, его посланники-левиафаны стали враждебными, увеличилось количество рейфов, указывающих на то, что души не могут пересекать Вэйл, как раньше, и гниение... каждый год был тяжелее предыдущего.
Это согласуется с историей, которую я знаю из своего мира. По всем моим исследованиям, самые ранние рассказы о нападениях сирен были сделаны около пятидесяти лет назад. И если те нападения были вызваны скорее рейфами, чем самими сиренами, то все сходится.
— Мы пытались многое сделать, чтобы успокоить Лорда Крокана, а когда это не удалось, стали вырезать кусочки Дерева Жизни, чтобы защитить себя. Использование магии Леди Леллии было единственным известным нам способом защитить живых от чумы мертвых. Но этого было недостаточно.
— Наш предыдущий Герцог Веры, Герцог Ренфал, провел много лет в тихих размышлениях над гимнами древних. Его занятия принесли плоды, и он наконец смог пообщаться с Лордом Кроканом.
Я узнала имя герцога из воспоминаний Илрита. Но я воздерживаюсь от того, чтобы указывать на него.
— И что же узнал Герцог Ренфал? — спрашиваю я, хотя подозреваю, что это как-то связано с жертвоприношениями.
— Герцог получил послание от Лорда Крокана. Старый бог хотел, чтобы женщины, жаждущие жизни, приносились в жертву ему и его Бездне в день летнего солнцестояния примерно раз в пять лет. — Его слова лишены эмоций, как будто он много раз тренировался произносить их, не выдавая своих мыслей. Но при этом он испытывает глубокий дискомфорт. Даже при тренированном изложении его глаза теряют часть фокуса, и он смотрит прямо сквозь меня. Мелкие мышцы его челюсти напрягаются.
Его мать в воспоминаниях каким-то образом связана со всем этим. Насколько я поняла, рейфы вытягивают из людей самое худшее — их самые ужасные воспоминания, чтобы питаться их душами. Из всех воспоминаний, от которых мог страдать Илрит, это было именно оно.
Это еще не все... У меня есть подозрения, но я не допытываюсь. Есть вопросы о моем собственном прошлом, которые я не хочу, чтобы он задавал. Нам не нужно знать друг о друге слишком много, чтобы работать вместе. Это может быть таким же профессиональным делом, как и все остальные мои деловые отношения.
— Но жертвы явно не помогают, — говорю я.
— Нет.
— Почему?
Илрит качает головой.
— Никто не знает.
— Больше ничего не известно от Герцога Ренфала?
— Единственное, что мы узнали от него, это то, что помазание должно произойти до того, как кто-то будет принесен в жертву Лорду Крокану. Простое общение со старым богом разрушило его разум, а затем лишило жизни. Ни одна жертва не смогла бы продержаться в Бездне достаточно долго, чтобы предстать перед Лордом Кроканом. Помазание проясняет разум и очищает душу, создавая достойную жертву, которая может существовать перед старым богом.
Когда я не думаю об этом относительно себя как жертвы, это восхищает. Ужасает. Но и захватывающе.
Я сдвигаюсь, слегка опираясь на руку.
— А потом ты захотел меня, потому что ни одно из других жертвоприношений не сработало?
— Да. Хотя это мог быть любой человек. Ты оказалась чисто случайно.
— Ты действительно знаешь, как заставить даму почувствовать себя особенной, — сухо говорю я.
Он хихикает. Но его тон снова становится серьезным.
— Когда я стал Герцогом Копья, я получил доступ к песням Герцога Ренфала. В песне, которую он пел, рассказывая о своем общении с Лордом Кроканом, была строчка о «руках Леллии». Большинство сирен поняли это так, что Лорду Крокану нужны те, кого коснулась жизнь — все еще живые жертвы. Другие предположили, что речь идет о том, что он хочет, чтобы пустые сосуды были зеркальным отражением его жены.
— Его... жена?
— Леди Леллии, Богиня Жизни, сочетается браком с Лордом Кроканом, Богом Смерти. Вместе они завершают круг и поддерживают равновесие.
— Гигантское морское чудовище — муж... дерева? — Я моргаю, как будто это каким-то образом может помочь всему этому обрести смысл. Но это не так.
— Они буквально старые боги, Виктория. — Он слегка усмехается, как будто этот вопрос и все его невысказанные последствия и недоумения тоже приходили ему в голову. — Кроме того, Леди Леллии находится внутри дерева. А не само дерево.
— Верно... — Что-то из сказанного им ранее поразило меня — о том, что люди были созданы дриадами, но управлялись Леди Леллией. — Ты думаешь, что Лорду Крокану нужен был человек, а не сирена. Вот что означали «руки». Вот почему другие жертвоприношения не сработали.
Он почти гордится тем, что мне удалось собрать воедино его логику из всего, что он мне рассказал.
— Когда я увидел тебя в воде той ночью, сразу после... Ну, это была слишком хорошая возможность, чтобы упустить ее.
Сразу после последнего жертвоприношения, как я понимаю, если оно причитается раз в пять лет. Значит, последняя тоже была неудачной. Его мать? Скорее всего. Но я не вмешиваюсь, а сосредоточиваюсь на том, чтобы не дать мыслям вырваться наружу.