— Ваше Святейшество. — Вентрис подходит ко мне, оставляя Илрит своим людям. Но Илрит — это все, на чем я могу сосредоточиться. Они никак не обращаются с ним. Но когда вокруг него столько народа, вооруженных копьями и пристально смотрящих на него, у меня от волнения сжимается горло. — Не беспокойтесь о нем. Он все еще герцог Вечного Моря; к нему будут относиться с уважением, достойным его положения... когда он снова присоединится к хору в песне, уверяя нас, что он все еще твердо знает законы нашего народа.
Законы, которые я до сих пор с трудом понимаю. Поэтому я знаю, что играю с огнем, когда говорю:
— Если ты и хор хотите с кем-то поговорить, говорите со мной.
— Это тоже будет. — Он хватает меня за запястье.
— Освободи меня!
Илрит крутится на месте, в его глазах вспыхивает смертельная ярость.
— Отпусти ее, Вентрис.
— Вдруг тебя волнует, кто прикоснется к подношению? — Он наклоняет голову к Илриту и улыбается тонкой, змеиной улыбкой. — Я просто привожу ее в замок. Герцогству Веры давно пора заняться ее помазанием — посмотрите, сколько у нее еще чистой кожи. — Вентрис окинул меня взглядом, от которого по позвоночнику пробежал холодок. — Не беспокойся больше ни минуты за свой маленький эксперимент, Илрит. Я лично займусь ее подготовкой.
— Я сказал, отпусти ее, — прорычал Илрит.
— Я могу говорить за себя, — резко напоминаю я им всем и вырываю свое запястье из рук Вентриса. Это возвращает его внимание ко мне. Я поднимаю на него глаза и смотрю в переносицу, слегка прищурившись, со всем неодобрением, на которое способен. — Я жертва, уже помазанная, отчасти, для Лорда Крокана. Ты будешь уважать мой разрыв связи с этим миром и не станешь со мной церемониться. Я понимаю, как теперь работают бассейны путешественников, и пойду добровольно.
Странно разбрасываться авторитетом, особенно когда этот авторитет проистекает из того, что меня собираются принести в жертву. Но в данный момент мне все равно. Нет... не сейчас. Я жертва Лорда Крокана. Я тот, кто положит конец этому ужасному круговороту, в который попало Вечное Море. Я не ошибусь, если буду пользоваться уважением своей роли.
Воды спокойны. Безмолвны. Все воины сосредоточены только на нас двоих. В периферии я вижу, как даже губы Илрита слегка подрагивают от шока. Интересно, кто-нибудь раньше разговаривал с Вентрисом подобным образом? Он явно высокого мнения о себе, так что вряд ли. Но от этого мне хочется еще больше расширить границы дозволенного.
— Очень хорошо, Ваше Святейшество. — Он подносит оскорбленную руку к груди и слегка кланяется. — Тогда, с твоего позволения, прошу следовать за мной.
Я оглядываюсь на Илрита, который слегка кивает мне. Вентрис замечает, что я подчиняюсь другому герцогу, и это прочерчивает линию между его бровями, так как он явно борется с хмуростью.
— Я буду снисходительна к тебе. — Обращаясь к Вентрису, я набираю в легкие все те обороты, которые когда-либо демонстрировали лорды и леди на вечерах в Вечном Море. — Ведите, Ваша Светлость.
Вентрис слегка наклоняется вперед, вторгаясь в мое пространство, и выражение лица Илрита становится все более мрачным и напряженным по мере его приближения. Следующие слова он произносит только для того, чтобы я их услышала.
— Ты новенькая в нашем мире, поэтому ты невежественна, и ты отмечена для старых богов, высших святынь, заслуживающих почитания... но я не потерплю неуважения, особенно от человека. Ты будешь вести себя со мной подобающим образом.
Я слегка сузила глаза.
— Это мы еще посмотрим, Вентрис. — Я намеренно избегаю его титулов, и это дает желаемый эффект.
Он крутится на месте и плывет вниз. Я плыву следом, радуясь, что Илрит никогда не задерживался, когда мы двигались. Мое плавание стало сильнее и увереннее. Я уже не выгляжу так, будто пытаюсь угнаться за сиреной. Недели, проведенные в Вечном Море, полностью изменили мои движения в воде.
Илрит и воины позади меня. Я оглядываюсь через плечо и снова встречаю взгляд карих глаз герцога. Они полны беспокойства и.… печали?
Я решаюсь заговорить только с ним, надеясь, что с ракушкой и достаточной практикой никто из них не услышит.
— Все будет хорошо, — говорю я.
— Не говори со мной больше, пока я не обращусь к тебе, — твердо говорит Илрит. Я бы подумала, что он грубит, если бы не беспокойство, которое сквозит в его словах. Он пытается защитить меня. Я чувствую это в песне, которая гудит в моих костях, сильнее, чем когда-либо.
Я слегка киваю и снова смотрю вперед, готовясь к тому, что ждет меня по ту сторону бассейна для путешествий.
Глава 25
Плавание вниз. Ночь и свет звезд. Плыву вверх в новом месте. Кажется, я начинаю понимать, как двигаться через бассейн путешественника, поскольку с каждым разом я все меньше дезориентируюсь.
Бассейн для путешественников, из которого я выхожу, расположен в центре подводного сада, кишащего жизнью, обрамленного каменными стенами и решеткой из птичьих клеток. Анамнезы, более крупные, чем те, что Илрит волшебным образом вырастил во впадине, заливают пространство бледным светом, защищая его от красной гнили, плывущей по течению прямо за птичьей клеткой. Призрачные деревья тянутся вверх от зарослей водорослей, похожих на мох, усеянных камнями и кораллами, выточенными в виде вихрей и геометрических фигур, обрамленных плавно покачивающимися веерами.
Вентрис, заложив руки за спину, ждет, когда выйдут все остальные.
— Отведите герцога в судейские покои, пока он ожидает следующего пения хора, — приказывает Вентрис своим стражникам.
Илрит все еще хмурится, но не возражает. У него гораздо больше самообладания, чем у меня, так как я не могу себя остановить.
— Вы не собираетесь бросать его в тюрьму, — твердо говорю я.
Вентрис моргает, глядя на меня.
— Тюрьма?
— Это место, где люди запирают друг друга в клетках, — объясняет Илрит.
— Ах, спасибо. Твои бесконечные знания о людях поражают. — То, как Вентрис произносит слово «поражают», наводит меня на мысль, что он не имеет в виду именно это. Вентрис оглядывается на меня. — Ваше Святейшество, в Вечном Море нет «тюрем». Мы не сажаем никого в клетки, как зверей.
— Вы... не сажаете? — Это понятие чуждо мне.
— Нет. Герцог Илрит будет содержаться в комфортных условиях, как и любой другой, но особенно подобающих его положению, пока хор не соберется и не обсудит наилучший путь к примирению за его преступления.
— Не было никаких преступлений. Это я требовала уйти. Я заставила его. — Несправедливо, чтобы он нес бремя моих ошибок. Я заставила свою семью страдать таким образом, я не позволю, чтобы это повторилось с ним.
— Это должен решать хор. Я не оспариваю пути твоего народа. И не тебе оспаривать пути нашего народа, — говорит мне Вентрис тоном, прохладным, как ночное море.
— Не волнуйся, Виктория. — Илрит привлекает мое внимание, встречаясь со мной взглядом и слегка улыбаясь. Это мало успокаивает меня, когда его все еще сопровождает целая группа стражников. Неужели их так много, чтобы усмирить его? Он даже не вооружен. — Со мной все будет в порядке. Мы скоро снова увидимся.