Я отстраняюсь, заставляя себя остановиться. Мои губы дрожат, я все еще жажду его. Дрожа от страсти, которую я едва сдерживаю. Прикоснись ко мне, кричит все мое существо. Интересно, слышит ли он это, ведь его ладони впиваются в мякоть моих бедер.
— Скажи мне, что мы не должны этого делать. — Мои пальцы скользят по мышцам его шеи. Наконец-то, наконец-то они прослеживают метки, нанесенные на его кожу. Наконец-то я позволила себе прикоснуться к ним и боюсь, что никогда не захочу остановиться.
— Мы не должны этого делать, — соглашается он, но его слова ничуть не убеждают.
— Скажи мне, что это закончится катастрофой, — требую я, прекрасно понимая, что это правда. С этим фактом я смирилась уже давно.
— Это наверняка закончится катастрофой, — утверждает он со всей уверенностью человека, который думал об этом столько же, сколько и я. И все же его руки крепко обхватывают меня. Подушечки его пальцев впиваются в мою плоть. — Я не надеюсь, что мое сердце переживет встречу с тобой без потерь. Хотя я знаю это уже много лет.
— Много лет? — шепчу я.
— Много лет. С тех пор, как я впервые увидел тебя. Даже если я отказывалась признать это. Ты овладела мной. Необъяснимо и без усилий стала объектом моих желаний.
— Но ты... Я не была... Как? Почему я?
Он отпускает мою руку, чтобы погладить меня по щеке. Он отводит от моего лица выбившуюся прядь волос так нежно, как отгоняют бабочку. Одна рука с нежностью касается меня. Другая все еще обвивает меня, обхватывая так крепко, что мышцы дрожат, словно он насильно удерживает себя от того, чтобы взять меня здесь и сейчас.
Я жажду его с такой яростью, какой никогда раньше не знала. Я хочу, чтобы он двигался медленно, чтобы бережно относился к моему разуму и сердцу. Чтобы он бережно относился ко всем моим нежным ранам. Но в то же время я хочу, чтобы он вырвался на свободу, чтобы он опустошил меня и оставил бездыханной.
— Почему восходит солнце, Виктория? Почему приливы и отливы вздымаются или рыбы плавают группами? Некоторые вещи просто существуют. Это силы природы, и подвергать их сомнению было бы оскорблением божественной красоты этого мира. Я не хочу сомневаться.
— Ты заботишься обо мне, хотя знаешь, что я каким-то образом была связана с другим? — осмеливаюсь спросить я. Хотелось бы этого не делать. Но я хочу. Я должна сказать ему, что была замужем... Он имеет право знать, не так ли? Но, может быть, это неважно. Может быть, достаточно знать, что у меня были серьезные отношения с другим. Может быть, это не будет иметь значения вскоре, когда я забуду все, что связано с Чарльзом...
— Мне не угрожает человек, которого ты пыталась вычеркнуть из своей памяти. — У него почти высокомерная ухмылка. Эта уверенность, легкость, с которой он остается таким неуязвимым, не может быть более привлекательной. — История — это просто история, Виктория, история. Единственное, что она имеет отношение к настоящему, — это то, чему она научила тебя и что ты решила перенести в будущее. Я бы не поменял ту женщину, которой ты сейчас являешься, ни за какие моря.
Я закрываю глаза, прижимаясь щекой к его руке. Его большой палец нежно поглаживает меня, так же легко и нежно, как и знаки, которые он рисует на моей плоти.
— Илрит, скажи, что мы не можем этого сделать.
— Я уже сказал тебе, что мы не должны. — Его пальцы слегка изгибаются на мне, как бы маня еще раз. В одном его вкусе я услышала песню страсти, наслаждения, всех благ мира, которые раньше были для меня запретными. И я захотела еще.
— Скажи мне, что мы не можем.
— Ты знаешь, что мне запрещено даже прикасаться к тебе. — Это не мое воображение, он притягивает меня ближе. Обе его руки тянут меня вниз.
— Тогда мы не можем.
— Я этого не говорил. — Он слегка наклоняется ко мне, его глаза поглощают мои. — Это может быть запрещено, но мы, конечно, все еще можем.
— Я не хочу причинять тебе такую боль...— Я закрываю глаза. Мое сердце тоже будет разбито в клочья, если мы сделаем это. Но у меня есть совсем немного времени, чтобы вытерпеть это. А у него — годы.
И все же, несмотря на все это, я не отстраняюсь. При всех причинах, по которым мы не должны этого делать... я могу придумать одну, единственную причину, которая превосходит все остальные: Я не хочу останавливаться. Я эгоистична, жестока и нуждаюсь в помощи.
— А что, если я дам тебе разрешение? — Его слова громко бьются о мои мысли, как будто они исходят из моего собственного разума. — А что, если я хочу этого?
— Ты хочешь душевной боли?
— Я хочу тебя — все риски и наслаждения, которые с тобой связаны.
— Что с тобой будет, если они узнают? — Моя рука проходит по его ключице и скользит по груди. Все мысли говорят «нет», но мое тело, мое упрямое сердце говорит, «да»!
— Они могут попробовать сделать это снова.
— У тебя есть столько всего, ради чего ты должен жить, за многих ты несешь ответственность. Я не могу просить тебя рисковать всем этим.
— Ты не просишь, я предлагаю. — Илрит отстраняется, как бы обретая ясность расстояния. Позволяя мне увидеть решимость не только в его взгляде, но и в его плечах и осанке. — Я всегда поступал только «правильно». Я оставался в строю и жертвовал собой ради своего народа. Даже с матерью я быстро встал на место. Я молча стоял в стороне и отказывался от всего остального, как мне было велено. Только в этот раз я хочу быть бесстыдным. Я хочу добиваться чего-то исключительно для себя.
Как я могу с этим спорить? Как я могу спорить, если мои мотивы столь же корыстны?
Он снова сокращает расстояние между нами, и мои губы почти горят от близости к его губам. Мне потребовались все остатки здравого смысла и самоконтроля, чтобы не целовать его до головокружения. Он шепчет, прижимаясь к моему рту так близко, что даже наши волосы с трудом развеваются в пространстве между ними.
— Обнажись передо мной. Скажи мне, чего ты хочешь?
— Все, чего у меня не было много лет. Все, чего, как я думала, у меня больше никогда не будет. — Я качаю головой, слегка потираясь о его нос. — Я хочу страсти и удовольствия. Я хочу безрассудства, даже когда знаю, что это неправильный выбор.
— Тогда давай вместе будем ужасно ошибаться. — Его рука скользит по моей шее и забирается в волосы. Мои ноги обхватывают его середину, наши тела сливаются, и я тону в новых, разных и невообразимых ощущениях.
Его крепкие мышцы служат надежной опорой под теплой плотью и чешуей. Крошечные токи дразнят мое тело, словно тысячи крошечных пальчиков ласкают меня. Я невесома. Нет ни давления, ни напряжения, ни неловкой расстановки конечностей. Все течет и течет, как будто мы само море. Без усилий. Как он сказал... сила природы.
Я держусь, чтобы не упасть, когда моя голова кружится, и прижимаюсь к его губам. Илрит двигается медленно, как будто давая мне достаточно времени, чтобы отстраниться. Как будто я когда-нибудь захочу этого. Я хватаюсь за его плечо левой рукой, правая по-прежнему лежит на его груди.