— Я был бы признателен за помощь, но, наверное, будет безопаснее, если мы этого не сделаем.
— Понимаю. — Мой тон такой же подавленный, как и его.
Идти рядом с ним медленно, с трудом, неудобно до раздражения. Каждый раз, когда Илрит поскальзывается, зацепившись за колени, мне приходится бороться с собой, чтобы не потянуться за ним. Меня возмущают системы, которые мешают мне просто помочь ему.
— Не будет ли это практичным прикосновением? — спрашиваю я. Мы уже почти добрались до массы корней впереди нас.
— Вентрис ищет любой маленький шаг, который мы можем сделать не по правилам. Мы должны быть осторожны. Скоро мы уйдем с глаз долой.
Как только мы проходим между двумя большими корнями, я обхватываю его сильную руку, позволяя ему обхватить меня за плечи. Этот мужчина — целая статуя с вырезанными мышцами. Вся эта сила мало что значит, когда он с трудом держит равновесие.
— Со мной все будет в порядке.
— Я знаю, но ты все равно немного неустойчив. — Я одариваю его маленькой, овечьей улыбкой. — Прости меня за то, что я хотела тебя потрогать?
— Мне неловко, что ты видишь меня в таком виде, — признается он со слабым румянцем на щеках.
— Почему? Это вполне естественно — время от времени нуждаться в помощи, — говорю я. Он фыркает. — Что?
— Я нахожу это чувство забавным, когда оно исходит от тебя.
— Делай, как я говорю, а не как я делаю. — Я прекрасно понимаю, что именно в моем характере он имеет в виду. — Кроме того, у тебя нет причин смущаться рядом со мной, никогда.
— Прошу прощения? — Он выглядит искренне смущенным.
— Я не такой хороший, как ты думаешь. Я не имею права судить.
— Ты слишком суров к себе. Ты одна из лучших женщин, которых я когда-либо встречал, — мягко говорит Илрит. Не обращая внимания на нож, который он крутит. Я должна просто рассказать ему всю правду о Чарльзе и прекратить свои мучения по этому поводу. — Ты идеальна, Виктория. Я бы ничего в тебе не изменил.
— Я действительно не идеальна, — пробормотала я.
— Нет, ты идеальна, — настаивает он.
— Лгун.
— Следи за своим языком, — предостерегает он. — Ты говоришь с герцогом Вечного Моря. — В его голосе звучат игривые нотки, но в басовом голосе есть глубина, которая заставляет меня внутренне содрогнуться.
— Или что? — спросила я жеманно.
— Я буду вынужден смотреть его для тебя. — Его глаза с чувственным намерением опускаются к моим губам. Я прижимаюсь к нему чуть крепче, борясь с желанием поцеловать его. Могу ли я? Теперь, когда мы переступили этот порог, могу ли я переступать его, когда захочу?
— Не искушайте меня, Ваша Светлость.
— Возможно, искушение как раз и вызвано тем, что я привел тебя в это уединенное место.
В горле запершило, солнце вдруг стало слишком жарким, а кожа — слишком маленькой. Я крепче прижимаюсь к нему, чувствуя, как его тело движется рядом с моим. Илрит усмехается, словно знает — должен знать, — что он делает со мной.
— Сначала мы отправимся засвидетельствовать свое почтение Леди Леллии. А потом, возможно, я поклонюсь алтарю твоих бедер, если ты захочешь меня принять.
Глава 33
Воздух вдруг стал очень, очень горячим.
— Я брошу тебя, если ты будешь продолжать говорить в том же духе. — Несмотря на свои слова, я прижимаюсь к нему еще крепче.
— Я тебя обидел? — Он выглядит искренне обеспокоенным.
— Вряд ли. У меня от тебя самого колени слабеют.
Илрит нежно гладит меня по плечу. Повороты его большого пальца так отвлекают, что я почти забываю, как ходить.
— Хорошо. Я предпочитаю, чтобы мои женщины были возбуждены и готовы к действию. — О да, этот мужчина точно знает, что он делает со мной, и, смею надеяться, мне это нравится.
— И сколько же у тебя было женщин? — Я вспоминаю наш вчерашний разговор. Он не отрицал, что у него были женщины, просто это никогда не было серьезно. Но что такое «серьезно» для каждого человека может быть совершенно разным.
— Джентльмен не говорит. — Он слегка подмигивает, и даже это как-то чувственно. — Однако, уверяю тебя, у меня достаточно опыта, чтобы не оставить тебя разочарованной. Но не настолько, чтобы ты беспокоилась о том, что за тобой придут брошенные любовницы.
Я хмыкнула. Если это его игра, то я буду скромничать в ответ.
— Прошлая ночь заставляет с этим не согласиться.
— Прости?
— Ну, я не могу говорить об отвергнутых любовницах, но ты собирался уйти от меня неудовлетворенным, проведя со мной целый день.
— Ах, но, как я уже сказал, я все-таки джентльмен... Я не стану предполагать, что знаю о твоих желаниях, если мне не скажешь. — Мы провели день в разговорах. Джентльмен не предполагает, что женщина желает его в плотском смысле только потому, что она провела с ним несколько дружеских минут наедине. — Он убирает мокрые волосы, за которые они цепляются, и проводит пальцами по следам, которые он оставил на моем плече своими поцелуями. Илрит, похоже, прекрасно держится на ногах, раз ему есть на чем сосредоточиться. И хотя он, вероятно, не будет испытывать никаких проблем, если я отпущу его, я еще не совсем готова к этому. — Итак, давай устраним все сомнения. Почему бы тебе не сказать мне: чего ты хочешь, Виктория?
Слабая улыбка появляется на моих губах, когда я смотрю на Дерево Жизни и его могучие ветви.
— Трудно иметь такие желания, как у меня сейчас... когда жить осталось всего два месяца.
Его объятия сжимаются, и он замирает. Его тело становится тяжелым от правды, которую мы оба охотно игнорируем. Я почти хочу спросить, отчего он так меланхоличен, но не решаюсь. Я знаю, что его одолевает — правда, как якорь, тянет нас обоих вниз. Игнорировать ее невозможно, как бы нам этого ни хотелось. Это напоминание об очевидном — нам было бы гораздо лучше отказаться от этих запретных поблажек.
И все же я не могу заставить себя уйти. Да я и не хочу. С каждым шагом хрустящий песок шепчет: будь проклято мое сердце и будь проклято его.
Я эгоистична и импульсивна. Очевидно, за все свои годы я так и не научилась не быть такой. Слишком многое из той жизни, которую я еще помню, можно подытожить так: Все предупреждали ее, что то, что она делает, — плохая идея, но она все равно сделала это.
Илрит замедляет шаг.
— Возможно, потому, что у тебя так мало времени, еще важнее использовать его по максимуму. — Он смотрит мне в глаза. — Ты была безрассудна прошлой ночью. Будь безрассудной снова.
Если он дает мне разрешение... Моя рука скользит по контурам его спины, вниз по сильному предплечью, туда, где мои пальцы переплетаются с его пальцами. Ни один из нас не готов отстраниться от другого.
— Я жажду свободы желать кого угодно. Жить безрассудно. Я всю жизнь боялась, что если я не оправдаю ожиданий других, то окажусь недостойной их любви и преданности. Даже в смерти я буду принесена в жертву во имя всеобщего блага.