Илрит сдвигается и устраивается на мне. Наши тела сливаются, я чувствую каждый сантиметр его тела между бедер, прижимаясь ко мне. Ищет входа без слов. Меня охватывает чувство вины, внезапное и непрошеное — я не могу найти его причину. Илрит замирает. Должно быть, он видит мгновенную панику в моих глазах.
Он ласково гладит меня по щеке и говорит:
— Мы можем остановиться.
— Я знаю, — отвечаю я. — Я не хочу.
— Ты уверена?
— Уверена, — настаиваю я. Первый раз с любым человеком — это, по крайней мере, немного неловко. Первый раз с мужчиной, который не является тем, за кого вышла замуж, кажется еще более неловким. Но я не делаю ничего плохого. Я напоминаю себе, что я свободна душой, законом и духом. Я даже с трудом вспоминаю о тех узах, которые были на мне изначально.
Илрит как будто знает, какое смятение — все сомнения — преследует моря моего разума. Он терпеливо ждет, пока я разберусь с ними. Пока я трачу время на то, чтобы избавиться от неуверенности, пока, наконец, не смогу кивнуть ему. Его ответная улыбка не похотливая и не безудержная страсть. Напротив, она искренняя, наполненная неподдельной радостью и привязанностью.
Илрит наклоняется вперед и целует меня еще раз — нежно, почти целомудренно. Но нет ничего целомудренного в том, как он крутит бедрами, впервые вжимаясь в меня.
Я ахнула от мгновенной боли, вызванной расширением, чтобы принять его внушительные размеры. Хотя у меня, насколько я могу вспомнить, было не так уж много опыта в обращении с плотью, я подозреваю, что Илрит особенно благословен. Похоже, он и сам это знает: он медленно входит в меня, изучая мое лицо в поисках признаков боли или колебаний.
Не найдя таковых, он подается вперед до тех пор, пока наши бедра не соприкасаются и наши тела не становятся единым целым. Солнце светит ярче. Припев в моем сознании звучит громче, четче, как будто сама Вселенная открывается, чтобы открыть давно скрытый великий секрет. Я легка, как песня, напряжена, как молитва. Я расслабляюсь, когда меня охватывает сладкое чувство наполненности. И тут, как только я утвердилась в этой новой реальности, созданной нами самими, он начинает двигаться. Каждый толчок разрушает и переделывает весь мой мир.
Его бедра бьются о мои, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Я обхватываю его ногами за талию, как прошлой ночью, и держусь за него так, словно от этого зависит мое существование. Илрит неистово целует меня, крепко прижимаясь губами к моим, словно желая уловить каждый стон, прорывающийся между моих губ, и выдохнуть его обратно, как песню в моем сознании. Его темп становится устойчивым, а выносливость — непоколебимой, посылая волны удовольствия по моему телу.
Мои стоны звучат так громко, что я не могу понять, то ли они только в моем сознании, то ли я сама теперь веду песни наслаждения, исполняемые на этом пляже. Какая-то часть меня надеется, что это последнее. Я хочу его со всепоглощающим желанием. Я хочу, чтобы они все услышали, чтобы сама старая богиня смотрела со своего дерева и улыбалась, что мы каким-то образом раскрыли великую тайну. Что именно это и требовалось все это время, чтобы сделать подношение, способное унять ярость Крокана.
Это должен был быть дуэт, который бы гармонировал с обещанием, данным Кроканом Леллии. Двое влюбленных. Не холодные и бесчувственные жертвы. Но жертва страсти.
Илрит медлит и отходит в сторону. Я смотрю на него, смущаясь и борясь с хныканьем. Он улыбается, в его глазах появляется лукавый блеск, и откидывается назад. Мои ноги обхватывают его бедра, и, не отрываясь от меня ни на мгновение, он оказывается на спине. Я сижу на нем верхом. Он хватает меня за бедра, подталкивая и направляя. Теперь моя очередь задавать темп. Моя очередь контролировать ситуацию, и я наслаждаюсь этим. Я двигаюсь быстро, наслаждаясь стонами и криками, которые он при этом издает. И тут же, без предупреждения, я останавливаюсь.
Кончики его пальцев впиваются в мою плоть, он пытается притянуть меня к себе, но я не двигаюсь. Мои руки прижимаются к его широкой, сильной груди, и я ухмыляюсь, медленно, целенаправленно покачивая бедрами. Его голова откидывается назад, и Илрит издает стон, переходящий в рычание. Он знает, что я дразню его, и наслаждается этим не меньше, чем я.
Я повторяю — быстро, потом медленно, быстро, потом медленно. Мы продолжаем ползти к краю этой чудесной сладкой разрядки, но так и не достигаем ее.
С разочарованным стоном он отталкивает меня. На мгновение мне кажется, что я зашла слишком далеко и дразню его. Но его глаза по-прежнему полны вожделения и интенсивности. Он поворачивает меня, усаживая на колени. Руки по-прежнему держат меня за бедра, и он одним плавным движением входит в меня, беря меня сзади, как животное. Даже несмотря на дыры в памяти, я знаю, что никогда не чувствовала мужчину под таким углом. Я никогда не знала, что существует столько способов испытать удовольствие — разные точки внутри меня, которые можно поражать снова, снова и снова.
И когда это уже становится слишком, он наклоняется вперед. Одной рукой он хватает меня за грудь, другой обхватывает мои бедра, поглаживая вершину бедер, и продолжает неустанно входить и выходить из меня, умоляя сдаться. Это слишком сильно, чтобы сопротивляться.
Я издаю крик. Я содрогаюсь и нахожу свою сладкую разрядку. Илрит обнимает меня, поддерживая в страсти. Его грудь прижимается к моей спине. Он остается во мне, целуя мои плечи, проводя пальцами по моему телу, словно рисуя на нем новые линии.
Когда я наконец собралась с силами, чтобы заговорить, я сказала:
— Это было невероятно.
Илрит кусает меня за плечо. Я слышу ухмылку в его словах, не видя ее.
— Это было только начало.
Глава 36
Мы одеваемся молча, воздух между нами густой от затянувшейся страсти. Это не вызывает ни малейшего дискомфорта или неловкости. Даже наоборот, это приятная близость. Мы обмениваемся взглядами и понимающими улыбками под раскрасневшимися щеками. Каждый взгляд подчеркивает, что теперь у нас есть опасная тайна.
Мы разделяем не только это.
Я чувствую его на себе — глубже, чем метки, нанесенные на мою кожу. Ему не нужно прикасаться ко мне. Достаточно одного взгляда, чтобы почувствовать призрачные очертания его рук, гладящих мою грудь, хватающих меня за бедра, или его рот на моей шее. Воспоминания заставляют меня вздрагивать; фантомные ощущения от него — это почти слишком. И все же я хочу большего. Если бы мы могли повторить все сначала, я бы сделала это в одно мгновение. Я бы отдалась той пьянящей страсти без угрызений совести.
Несмотря на то, что наши отношения были очень интенсивными, я не могу не желать, чтобы у нас было больше времени... не только сегодня, но и месяцы, и годы, чтобы лучше узнать друг друга. Целая жизнь, чтобы исследовать все, чем мы можем и не можем быть, чтобы увидеть, может ли эта зарождающаяся привязанность перерасти во что-то по-настоящему глубокое.
И в то же время я хочу всего и сразу. К черту медленное движение, я хочу все и сразу. Мысль о том, что мы можем быть вместе, не заставляет меня напрягать инстинкты. Когда речь заходит об Илрите, в моей голове не возникает никаких предостережений или опасений. Может быть, если бы моря не гнили, старый бог не бушевал, и все не зависело бы от того, что моя жизнь будет принесена в жертву... у нас мог бы появиться реальный шанс на что-то настоящее.