– И понимательницы, - поддержала ее Сандра.
– Такого слова не существует.
– Теперь будет. - Сандра пожала плечами. - Почему бы и нет?
– Почему бы и нет? Гм, ты очень любишь это выражение, Сандра Мередит. Не означает ли сие, что ты готова попустительствовать чему угодно…
– А почему бы и нет? - снова повторила Сандра, но уже с другой интонацией, в которой слышался вызов.
И этот вызов словно подтолкнул Пэт к ответу.
– Действительно, а почему бы мне не принять окончательное решение - посвятить себя музыкальной критике и специализироваться на джазе? - Она выжидательно смотрела на подругу, сама не зная, какого именно ответа ждет от нее. Карьера Пэт обещала сложиться удачно - она любила музыку, хорошо владела словом. - Все равно я езжу и буду ездить за Говардом по фестивалям и концертам.
– Ты собралась заделаться группи? - ехидно осведомилась Сандра, но сердце ее тревожно забилось.
Почему тревожно? Наверное, если Пэт примет такое решение, то в их отношениях многое переменится.
– Да нет, быть одной из девушек, которые спят с музыкантами на гастролях, не по мне. Говард хочет на мне жениться, Сандра.
Пэт подняла на подругу синие глаза, и Сандра увидела в них беспомощность. Ей стало невероятно жаль Пэт Трифиро.
– Что ты ему сказала? Пэт пожала плечами.
– Но ведь ты его любишь.
– Да, и очень. Я просто не смогу без него жить.
– Ну и живи с ним.
– Он хочет жениться. Он хочет детей, сына, которому сможет передать золотой саксофон.
– У него есть золотой саксофон?
– Нет, но Говард уверен, что будет. Он надеется получить его от знаменитой звукозаписывающей фирмы.
– А ты…
– Девушки, привет! Дамские секреты? Подруги вздрогнули. Из тени сада, свежий и розовощекий, вынырнул Говард.
– Пробежался? - спросила Сандра, переводя все внимание на него.
– Да, это было здорово. Сад отличный.
– И ни одна собака за тобой не увязалась?
– На этот раз нет. - Он засмеялся, сверкнув белыми зубами. Между верхними передними виднелась щелочка, о которой Говард всегда говорил, будто она позволяет ему вдувать больше воздуха в инструмент, поэтому он и звучит у него столь неповторимо. - Но вчера еле унес ноги. За мной гнался мастиф, а за ним хозяйка.
– А не наоборот? Ты за хозяйкой, а она за мастифом? - ревниво уточнила Пэт, но глаза ее светились любовью.
– Нет, детка, все произошло так, как я сказал. Я пожалел, что при мне нет инструмента, иначе я бы показал животному, что такое звук иерихонской трубы.
– Ты это можешь, - вставила Сандра.
– Еще и не то могу, - самодовольно согласился Говард. - Вам, девочки, крупно повезло. Вы даже сами не знаете, насколько крупно. Вы застали будущую знаменитость в самом начале расцвета.
– Мы с Сандрой обнаружили большой прогресс в нашем джазовом образовании. Благодаря прошлой ночи.
Подруги засмеялись, а Говард снисходительно оглядел их.
– Что ж, одной из вас.., тебе, Сандра, я, пожалуй, доверю готовить мою публику - разогревать ее…
– Ты это о чем, Говард?
– Когда ты откроешь свою психологическую консультацию, то в качестве исцеляющего средства станешь продавать клиентам мои диски. Рекламная акция, милочка, и для тебя, и для меня очень полезная. На мои концерты будут ломиться толпы…
– Ясно.
– А я? - поспешила напомнить о себе Пэт.. - О, у тебя совершенно другая задача. Будешь славить меня на бумаге.
– И все? - Сандра недоуменно посмотрела на Говарда. - Разве ты не…
– Да, я - да. Я обязуюсь каждую ночь совершенствовать ее искусство скэта. Пэт подскочила.
– Ты подслушивал!
– О чем ты, дорогая? Я бегал, и довольно далеко отсюда.
– Тогда откуда ты знаешь?
– У меня музыкальный слух, и, когда я занимаюсь с тобой любовью, уши мои не заложены. Особенно хорошо у тебя получается…
Пэт замахнулась, но Говард перехватил ее руку за тонкое запястье и невозмутимо продолжил:
– А когда ты станешь моей женой, твой талант достигнет апогея.
– Надеюсь, тогда у нас будет собственный дом с толстыми стенами.
– Да, конечно. Мы обязательно обошьем стены звукоизолирующими панелями. Иначе соседи просто не вынесут веселую семейку. Они от нас оглохнут.
Все трое расхохотались, воображая прекрасное будущее.
Сандра вспомнила эту сцену и печально улыбнулась. Потом в памяти, тесня друг друга, всплывали другие…
Она с трудом подняла голову и посмотрела за окно машины. Там жил своей жизнью чужой город, который находится далеко-далеко от Атланты, только что привидевшейся ей. Но в этом восточноевропейском поселении есть человек из прежней жизни - Говард Нистрем…
Тыльной стороной руки Сандра вытерла слезы и включила зажигание. Дальше она ехала без остановок, до самых ворот старинного особняка.
Большой дом, который вполне можно назвать замком, обнесенный высокой каменной оградой, утопал в зелени. Листья на деревьях были густые, ветки усыпало множество зеленых плодов - наверное, вишни, но они пока не крупнее прыщиков.
Сандра затормозила у ворот и вышла. По ступенькам навстречу ей сбегала Линн - единственная разумная голова во всем доме в данный печальный момент.
– О, Сандра, как я рада, что ты приехала! - Линн облегченно вздохнула. - Ты не представляешь, как он плох.
Она кивнула в сторону дома, откуда из открытого окна летели протяжные звуки саксофона. Такие, которые способны разорвать душу и остановить сердце.
– Ты не пробовала попросить его не играть?
– Да что ты! - Линн даже замахала руками. - Пускай уж лучше играет, а то на нем лица нет. Как бы с ним не случилось чего-то плохого. Иначе Келли останется сиротой.
Келли.
Сандра почувствовала, как мурашки побежали по коже, несмотря на жаркий день. Девочка Келли. Ей сейчас… Сколько сейчас Келли? Да не притворяйся ты! - одернула она себя. Ты прекрасно знаешь, сколько лет Келли. Ты прекрасно помнишь, когда это произошло.
А что произошло? Когда ты… Или когда она… Или когда открылась твоя консультация.
Прекрати! - строго велела себе Сандра.
Сейчас речь не об этом. Я должна заняться тем, зачем приехала. Говард не справится, поэтому я должна взять на себя печальное дело, исполнить волю Пэт до мелочей.
Сандра резко выпрямилась и сказала Линн:
– Я пойду к нему.
Линн кивнула и направилась следом.
Сандра хорошо помнила замечательный дом, который могли позволить себе Нистремы. За последние годы Говард стал не просто популярен, а знаменит. Одна фирма даже задумала выпустить оригинальные детские игрушки - "Нистрем-сакс".
Что ж, понятно, Говард Нистрем теперь звезда не только американского джаза, но и мирового. Он хотел еще несколько лет провести в Восточной Европе, внедряя здесь свое любимое направление в джазовой музыке - симфоджаз.
Сандра, по пути из аэропорта пересекшая Прагу из конца в конец, заметила огромные афиши, на которых был изображен Говард в обнимку с саксофоном. Из его инструмента лился золотой денежный дождь, который позволял Говарду жить так, как хочется.
Взбежав на второй этаж, Сандра подошла к двустворчатой дубовой двери и постучала. Ответом была все та же музыка. Она тихо открыла дверь и заглянула.
Одетый в черное - черные джинсы и черный свитер, обтягивающий мощные тренированные плечи и широкую грудь, - с совершенно белой маской отчаяния на лице и белыми выгоревшими на солнце волосами, Говард сидел на подоконнике и играл.
Сейчас он играл соул. Разве могла чего-то другого жаждать рыдающая душа? Пускай эту музыку придумали негры, но человеческая душа болит одинаково, неважно, под какой кожей она скрыта - белого, черного или желтого цвета.
– Господи, какой красавец… - прошептала Сандра.
Горе, которое мало кого красит, придало облику Говарда нечто такое, что не возникает при полном благополучии и довольстве. Ах, если бы сейчас записать его игру!