— Хорошо! — сказал Роман вслух.
Девушка обернулась, и он увидел ее лицо. Маленький, хорошего рисунка рот, круглый подбородок, серые глаза…
— Хорошо, — согласилась девушка. — Может быть, это будущий капитан?
— Вы угадали. Я знаком с автором.
— Правда? — заинтересовалась девушка. — Кто он?
— Капитан.
— Капитан и художник. Какое необычное сочетание. — Она посмотрела на нашивки Романа. — Вы тоже моряк?
— Да. А вы?
— Я врач.
— Совсем непохожи…
— А на кого же я похожа? — засмеялась девушка.
Роман пожал плечами.
— Не знаю… Только не на врача.
— Слушайте, и у вас так было?
— Что именно?
— Как у этого мальчишки. Вы тоже слышали зов моря или поступили на корабль в силу сложившихся обстоятельств?
— Слышал. Оно стучалось ко мне по ночам. Во сне. Если бы вы знали, какими судами я командовал, когда мне было двенадцать…
— Вы романтик, оказывается, — обрадовалась девушка. — Не люблю людей, которые выбрали себе профессию из-за выгоды. Вас не утомляет море?
— Нет, я привык. Часто даже радуюсь, когда ухожу в рейс. Смотрите, вот интересная картина! «Столкновение «Товарища» с итальянским пароходом «Алькантара». Подлинный случай.
Он рассказал ей историю столкновения. Они переходили от картины к картине.
— Ну, кажется, все посмотрели, — сказала девушка, когда они подошли к столу, на котором лежала книга отзывов. — Напишем? Что-нибудь хорошее. Мне понравилось.
Она вытащила из сумочки перо. Быстрым, мелким почерком написала несколько строк и поставила разборчивую подпись: «Валентина Звягина, Фурманова, 17».
— Ставьте мою фамилию тоже, — сказал Роман, называя себя.
— Вот и познакомились, — улыбнулась Валя, — а теперь пошли.
На улице она протянула руку Роману.
— Вы были хорошим экскурсоводом. До свидания.
— Подождите, Валентина… Валентина…
— Михайловна, — подсказала Валя.
— Проводить вас?
Девушка покачала головой.
— Когда хотят что-нибудь сделать, то не спрашивают. Не надо. Трамвай довезет меня почти до дому.
Они попрощались. Роман с сожалением посмотрел вслед девушке. Симпатяга. А он — действительно шляпа… Да… Вот такая тогда была Валя! Веселая, сияющая, казалась совсем юной…
Немцы изредка бомбили город. Двадцать три лесозавода, переполненные лесом, улицы с деревянными домами представляли завидную цель. Взметались языки пламени, трещали обуглившиеся бревна и доски, черный дым застилал небо. Жители и специальные команды бросались на огонь, тушили пожары.
Жизнь в Архангельске не походила на ленинградскую. Первое время Роман с удивлением смотрел на порт, на трамваи, на людей. Он ходил и не верил, что вот так может спокойно идти по улице, не видеть падающих от голода людей. И он чувствовал себя неловко, иногда останавливался, оборачивался, заметив чье-нибудь улыбающееся лицо… Он ходил по Архангельску, как по сказочной стране, населенной другими существами. Ему казалось странным, что можно налить стакан воды из крана или зажечь вечером лампу, а не коптилку, и что может пройти день, ночь и еще день и не будет обстрела, бомбежки… Он радовался каждому проявлению нормальной жизни, и вместе с этим росла боль и гордость за ленинградцев. Он сравнивал свою жизнь с жизнью тех, кто остался там, на судах, и тогда начинал понимать, как милостиво обошлась с ним судьба.
Роман был еще слаб, неуверенно ступал по деревянным тротуарам, но постепенно силы возвращались к нему.
Ждали отправки конвоя. Она почему-то задерживалась. Роман волновался. «Гурзуф» был первым судном, на котором ему придется идти в сложный рейс капитаном. Предстояло плавание в конвое. Он не имел о нем никакого представления. Пришлось сразу же приняться за изучение разных инструкций и положений.
На свое судно он ездил каждый день. Оно стояло далеко от порта на причале, носящем название «Экономия», добираться до него было долго и трудно.
На «Экономии» кроме «Гурзуфа» конвоя ожидали несколько союзных судов — американских и английских.
Как-то в морском клубе свободных мест не оказалось, и он подсел к двум морякам с английского парохода. Оба сидели за столиком нахохлившиеся, мрачные. Роман поздоровался, попросил разрешения сесть.
— Присаживайтесь, капитан.
Один из офицеров подвинул Роману стул. Оба они оказались штурманами с транспорта «Пасифик».
— Как идет жизнь? — спросил Роман.
Тот, что был постарше, засмеялся.
— Жизнь, жизнь. Какая это жизнь. Прозябаем. Курите, — он протянул Роману пачку сигарет. — Скучно у вас, однообразно. Продуктов достать нельзя. Свежих овощей, фруктов, парного мяса… Мечтаю о хорошем бифштексе с кровью. Даже девочек здесь приходится искать, как это у вас говорят, «днем с огнем». Мы привыкли к другому. Наше командование просило открыть дома, где моряк мог бы отдохнуть после тяжелого похода, но ваше пуританское правительство отказало.