— Как тебе сказать… И боюсь и нет. Я на нее не просился, но и не отказывался. Кому-то надо работать. Наконец, меня не спрашивали особенно, хочу я или нет. Назначили, и разговор короткий. Еще есть причина: хочется пожить дома.
Глаза Романа потеплели, он посмотрел на часы.
— Скоро Валюха должна прийти из больницы. Она нам все по-другому устроит, — он показал на стол. — А почему Женька не пришла?
— Придет. Сегодня у нее вечерние занятия.
— Слушай, — Роман оживился. — Давай выпьем за Женино здоровье. Мужественная она у тебя.
Он снова наполнил рюмки.
— Мужественная, — согласился Микешин.
Они чокнулись.
— Недавно я встретил Милейковского, — сказал Роман. — Помнишь, учился с нами такой хлюст. Дружок Сахотина.
— Ну, ну?..
— Так, понимаешь, выправился. Капитан. Плавает на Дальнем Востоке. Важный такой.
— Еще кого видел?
— Володька Коробов погиб. Пантелеев в военном флоте — капитан второго ранга. Михеев всю войну пробыл в Англии представителем министерства — умный парень…
— Ну, а Бармин, наш начальник Мореходки?
— Бармин на почетной пенсии.
Друзья долго сидели и вспоминали свою юность. Наконец Игорь стал прощаться.
— Валя твоя что-то не идет, а мне пора домой, — сказал он. — Завтра приду с Женей.
— Кстати, сколько твоему Юрке? — спросил Роман.
— Восемь лет.
— Жених. Моей четыре года. Как раз, а? Так завтра обязательно, чтобы никаких там дел, вместе с Женей были бы у меня. Приказ начальника. Ясно?
— Есть, товарищ начальник, буду.
Утром за окном еще синели сумерки, когда раздался резкий, продолжительный звонок.
— Кто в такую рань? — спросила Валя сонным голосом. — Рома, посмотри.
Роман, шлепая стоптанными туфлями, прошел в кухню, открыл дверь. На пороге стояла Женя.
— Женька? Что-нибудь случилось?
— Игоря арестовали, — каким-то деревянным голосом сказала Женя, продолжая стоять в дверях.
Роман взял ее за руку, ввел в кухню. Лицо ее было бледным, но спокойным.
— Пойдем в комнату. Рассказывай. — Он принялся расстегивать пуговицы на ее пальто. — Ты не волнуйся. Рассказывай.
— Я не волнуюсь, — все тем же деревянным голосом сказала Женя. — Ночью пришли два парня, сделали обыск. Небрежно, для проформы. Ну и сказали, что увезут Игоря… Я считаю, что произошло недоразумение. Все должно выясниться. Игорь, когда уходил, улыбнулся мне: «Ты не беспокойся, скоро вернусь. Это недоразумение. Ошибка». Как ты считаешь?
— Я уверен, — горячо сказал Роман. — Ну ничего. Не дрейфь, Женька… Самое страшное осталось позади. Тут дома, не в Германии, как-нибудь разберемся. Я постараюсь что-нибудь узнать. Главное — спокойствие. Что же это может быть?
— Я знаю только, что он честный человек, — сказала Женя. — Пойду.
Роман вернулся в комнату.
— Кто приходил? — спросила Валя.
— Женя. Игоря арестовали.
Валя вскочила с постели.
— За что? Почему?
— Не знаю. Наверное, ошибка какая-то.
— Что ж теперь делать? Надо как-то помочь…
Роман тяжело опустился на стул. Он как-то сразу постарел, лицо стало угрюмым. Кто-то сводит личные счеты, пишет доносы в своих грязных целях, а им верят…
— Что же ты решил? — со слезами в голосе спросила Валя. — Надо что-то делать…
— Прежде всего узнать, почему арестовали Игоря, а потом уже действовать. Я очень надеюсь на то, что он сегодня уже вернется домой. Сейчас только шесть утра. К десяти я все должен узнать…
Как только Роман приехал в пароходство, он сразу же позвонил Багликову. Через несколько минут тот уже входил в кабинет начальника. Зеленый китель и галифе кадровик сменил на щегольскую морскую тужурку с одной широкой нашивкой на рукавах. Так полагалось по должности заместителя. Лицо со вздернутым носом, светлыми подозрительными глазами казалось сегодня холодным и надменным. Он как-то снисходительно посмотрел на начальника. Роман заметил это.
— Слушаю вас, Роман Николаевич.
Багликов сел в глубокое кожаное кресло, стоящее у стола, и тотчас же утонул в нем, так что видной оставалась лишь голова с редкими, зачесанными кверху волосами. Он был мал ростом.
— Так что с Микешиным? — без предисловия спросил Роман.
Багликов развел руками.
— Сообщили мне — арестован. Следовало ожидать.
— Следовало, по-вашему?
Багликов высунулся из кресла. Так ему был лучше виден начальник.