— Анисим Захарович, ведь мы собрались обсудить вопрос с планом, а получается что?
Замминистра отчужденно посмотрел на Романа.
— Всё звенья одной цепи. Не оправдал доверия, Роман Николаевич, не оправдал. Переоценил свои силы. Так работать нельзя.
— Начальник политотдела тоже за реальный план, Анисим Захарович…
— Начальник, начальник! Нет уже твоего начальника. Освободили. Пусть на низовке поработает, подумает, как надо руководить. Такую кашу заварили! Политически неверно…
— Мы…
— Что вы? Завалили план, вот что вы!
В коридоре к Роману никто не подошел. Не глядя на него, мимо быстро пробежал Вересков. Все старались не замечать Романа.
Только один малознакомый человек, работник министерства, задержал его и тихо сказал:
— Молодец, Роман Николаевич. Принципиально и смело. Но плохо вам придется.
— Шли бы вы к… — зло сказал Роман. — Об этом громко надо говорить.
Возвращаясь в Ленинград, он прекрасно понимал, что песня его спета. Его, конечно, снимут, но не это тревожило его. Судьба Игоря больше всего занимала мысли. Чем же можно помочь?
Поезд гремел на стрелках. Давно перевалило за полночь. Соседи по купе улеглись спать. За окном пролетала темнота. По стеклу ползли скучные струйки воды. Изредка мелькали желтые расплывчатые огни. Сон не приходил. Тихо, чтобы не потревожить соседей, Роман вышел в коридор покурить. Здесь качка казалась сильнее, грохот поезда громче. Все же он прав. Что будет с ним самим? Уволят?
У Шакдогурского все было бы по-иному. Занимался бы очковтирательством… Роман так не может. Пусть его считают упрямцем, тупицей. Валя будет огорчена. Ей, правда, не нравилась должность начальника пароходства. Заседания, поздние возвращения, портфели неразобранных бумаг, ночная работа дома. Но она была рада, что он с ней, что к нему можно подойти, прижаться, потрепать волосы. Сознание, что он придет, делало ее спокойной. Валя несколько раз говорила ему об этом. Теперь она очень огорчится.
Валя выслушала Романа неожиданно спокойно.
— Ты вел себя как нужно, Рома. Я понимаю, что иначе поступить ты не мог. Мы должны все-таки оставаться людьми и верить в людей. Если считать всех подлецами, не стоит жить.
— Спасибо, Валюта. Мне очень важно то, что ты мне сказала. Вероятно, снова придется идти плавать…
— Я готова ко всему.
— Ну и ладно. Не будем больше об этом. Вот Игорь с Женей — бедняги… Не знаю, что ей сказать… Но почему-то я уверен, что Игоря скоро освободят. Так мне показалось, когда я говорил о нем в Москве.
— Что на коллегии, Роман Николаевич? На щите или со щитом? — стараясь придать своему голосу благодушие, спросил Шакдогурский, когда зашел в кабинет начальника. Он с нескрываемым любопытством смотрел на Романа.
— Вам, наверное, лучше меня известно, что было на коллегии. Поэтому рассказывать не буду.
— Ошибаетесь. Я ничего не знаю. Мне не докладывают, — обиженно проговорил Шакдогурский.
— Зато вы докладываете, — грубо сказал Роман. — Бросьте, Бахтиар Варламович. Не считайте меня идиотом.
— Я не привык, чтобы со мной разговаривали в таком тоне. Извините, — напыщенно проговорил Шакдогурский и, раскачивая свой живот, вышел из кабинета.
«Знает больше меня. Не стал бы так демонстративно вести себя. Ну что ж, буду понемногу готовить дела к сдаче. Приказ не замедлит прийти».
После Шакдогурского в кабинет пришел Багликов.
— И вот тут подготовил приказик в ваше отсутствие, — сказал начальник кадров. — Может быть, подпишете, Роман Николаевич, учитывая веяния?.. Имею неофициальные сведения, скоро получим предписание…
Багликов протянул лист. Роман мельком прочитал текст и вернул Багликову. Это был приказ о снятии с судов моряков, вернувшихся из Германии.
— Не подпишу. Я, по-моему, ясно выразил свою точку зрения по вопросу об интернированных моряках.
Багликов неторопливо положил бумагу в папку.
— Хорошо, Роман Николаевич. Подождем. Я думал…
На следующий день Роман получил официальное распоряжение сдать пароходство Шакдогурскому. Ему самому предложили место начальника порта в одном из отдаленных пунктов Крайнего Севера.
— Не поеду, — решительно отказался Роман. — Прошу дать пароход.
Шакдогурский позвонил в министерство. Ответ пришел немедленно. Романа назначили капитаном на «Никель», теплоход Заполярного пароходства.
— Гигант. Поднимает шестьсот тонн, — съехидничал Шакдогурский. — Венгерской постройки.
— Подойдет. Спасибо, что в своем пароходстве не оставили. Рад, что больше не увижу вас… — процедил Роман.