Шесть человек сидело вокруг камелька. Вчера опять ходили в Угольную, хотели пополнить запас топлива, но не дошли. Немцы узнали, что Угольная гавань источник жизни для порта, и начали интенсивно обстреливать район ночью. Люди с «Айвара» вернулись ни с чем.
— Умер Якименко, — тихо сказал старший механик.
— Все подохнем! — выкрикнул Засекин. — Ведь нам работать надо! Роман Николаевич, неужели нас так и будут держать на этом пайке? На нем долго не проживешь.
— Разве мы лучше других, Засекин? Другие тоже работают, и побольше нашего.
Матрос безнадежно махнул рукой.
— Да понимаю я все…
— Говорят, скоро хлеба прибавят, — неуверенно сказал машинист Дубов. — Новые талоны будут.
— Жди, прибавят тебе. Откуда взять? Не видишь, что делается? Вон на «Даугаве» вторую команду сменили. Первая полностью вымерла. И с нами так же… — опять захныкал Засекин.
— Не ной ты, без тебя тошно. Рано панихиду затянул» — сердито сказал механик. — И чего ты все ноешь?
— А хлеба прибавят обязательно. Я тоже слышал в пароходстве, — поддержал машиниста Роман, хотя на самом деле он ничего не слышал.
— Нашим морякам, которые на оборонных строительствах, паек дают, — сказал механик. — Тыловой. Вот нам бы тоже…
— У Якименко кто-нибудь остался? — спросил Роман. — Вы к нему сами ходили?
— Никого у него не было в Ленинграде. Так, одна… женщина. Она его и похоронила.
— Надо взамен его человека взять.
— В пароходстве знают. Пришлют.
— Как вы думаете, товарищ капитан, переживем мы зиму или… Надолго война?
— Переживем. А насчет войны — не знаю. Во всяком случае, весной по Финскому заливу плавать будем.
— Ходили за остров, Роман Николаевич?
— Поймал окуня.
— Мы тоже ловили. На троих — два ерша. Совсем плохо клюет.
— Я помню, до войны грузились мы в Аалезунде селедкой. Ну, и грузоотправитель подарил команде бочку за аккуратную погрузку. Бочку поставили на корме. Бери кто хочет и сколько хочет… Ешь от пуза, — мечтательно проговорил маленький, как огрызок карандаша, кочегар Калиновский. Раньше он был толст, очень силен и носил прозвище «Рюха».
— Было время, и получше едали…
— Вот окончится война, всех ленинградцев будут переселять в Одессу. На три года. Греться. За то, что мы так сейчас мерзнем, — не улыбаясь, сказал Засекин.
— А одесситов? — спросил Дубов.
— А их в Ленинград.
— Им сейчас тоже не сладко.
— Знаю. Зато там тепло.
— Рыбу за островом ловить надо, — сказал молчавший до сих пор боцман. — Сам вчера видел, как Сухопаров с пятьсот тридцать девятого поймал большую щуку.
— Сидеть на морозе я не могу. Лучше за город съездить. А вот после вахты ездил в район Всеволожской. Поменял кое-какое барахло на мороженую картошку. Такая удача! — похвастался стармех.
— Ну? Как же вы туда добрались? Не верится прямо.
— На Финляндском вокзале в эвакопункте сидит Колька Привалов. Знаете? Да штурман наш пароходский, на «Пятилетке» плавал вторым. Попросите — он вас посадит. А вот обратно — труднее. Тут надо ловить эшелон с Борисовой Гривы. Ходит нерегулярно. Или на попутной машине, но на это почти нет надежды. Не берут.
— Сегодня во что бы то ни стало надо пробраться в Угольную, а то кончится топливо, погибнем от холода. Погреться будет негде. Чья очередь? — спросил Роман.
— Вчера кто ходил? Боцман, капитан, Дубов, — стал перечислять, оглядывая присутствующих, Засекин. — Значит… сегодня — я, стармех, Якименко…
— Ты Якименко не считай. Отходил.
— Все равно. Они вчера ничего не привезли, так им опять идти, я считаю…
— Ладно, Засекин, не торгуйся. Пойдем, — сказал стармех. — Только мало двух. Еще одного надо.
— Я пойду третьим, — проговорил Роман, вставая. — Что вчера говорили на заседании в пароходстве, Ростислав Владимирович?
— Ругали начальство. Деталей-то нет для ремонта. Не собрали вовремя, а немец их разбомбил. Теперь где взять? Глупость какая!
— Вот уж глупо, действительно, получилось, — согласился Роман.
— Вас тут не было, — снова начал стармех. — Рабочие приходили из мастерских заплаты ставить на дырки в бортах. Так мы все вместе листа не могли поднять. Силенки не хватило. Конечно, ребята слабые, пришли — на палочки опираются. Да и мы какие помощники? Сказали, что так или иначе поставят. К весне «Айвар» будет в порядке.