Я попросил его привести кого-нибудь из настоящих контрреволюционеров. Подумав с полминуты, он изрек: «Ладно, сейчас Вам приведут настоящих бойцов. Будьте внимательны в своих вопросах».
Первым в камеру ввели низкорослого коротко стриженого афганца. Он не производил впечатления закоренелого убийцы. Мохаммад Касем, водитель «Тойоты», которую душманы планировали заминировать тонной взрывчатки и взорвать близ здания Нацсовета, родился в кабульском районе Чель-Сотун, Шесть классов средней школы.
«Я не являюсь постоянным членом контрреволюционной группы. Я простой водитель. Однажды ко мне домой пришел мой знакомый и сосед Хамид, который попросил меня привезти дрова из Логара в Кабул. Дрова, как Вы знаете, у нас ценятся очень высоко, это почти уголь, они продаются на сиры (один сир — семь килограммов — прим. автора). Я и уехал за дровами. Хамид поехал вместе сомной. Когда нас загрузили в Логаре дровами, Хамид вдруг сказал, что если я найду что-нибудь в кузове кроме дров, чтобы я не паниковал и не беспокоился. Это — его контрабанда. Расплатился за поездку Хамид частью дров. Через шесть дней мой сосед вновь пришел ко мне домой и попросил меня съездить в Логар за древесиной. Я снова уехал. Однако на третий раз, при погрузке ко мне подошел некий Устад (учитель) Карим, который сказал, что если я буду много болтать про поездки за дровами, мою семью убьют. Я приехал домой и обнаружил под вязанками дров сундук. Я отнес его Хамиду. Поездки «за дровами» продолжались. Однажды Хамид остановил нашу машину в районе Баджи-Агван и сгрузил сундук там. Всего Хамид приходил ко мне домой четыре раза, и четыре раза я возил дрова с сундуками. Иногда я получал от Хамида деньги, иногда не получал. Если он мне платил, то сумма, обычно, не превышала 3–4 тысяч афгани. Но и это для меня были большие деньги. Однажды мы привезли из Логара 12 реактивных снарядов, заложив их сверху дровами. Помимо них под дрова упаковали портфель-дипломат и видеокамеру «Сони». И поехали к инженеру Абдулу Рахиму. Видимо, в тот раз, за нами и установили наюлюдение. Однажды, когда я трудился в гараже, вновь пришел Хамид и забрал меня. У него дома мы забрали еще двоих его друзей и поехали по дороге в Дар уль-Аман, где располагалось советское посольство. Член банды Устад Карим купил за один миллион афгани новую «Тойоту» для проведения теракта. Что было дальше, я не знаю, так как меня в этот же день и арестовали. Вечером я поехал в такси на свадьбу своего родственника. Однако машину остановили работники МГБ, следовавшие за нами на джипе. Они провели обыск в моем доме, где провели обыск. Они сказали, что если я добровольно сдам реактивные снаряды, ко мне проявят снисхождение и отпустят, но они меня обманули. Я был арестован и водворен в эту ужасную тюрьму. Все, что я Вам рассказал, я делал не от хорошей жизни. У меня есть жена, дочка, которой всего семь месяцев, теперь не знаю, кто их будет кормить. Я служил в армии два срока — четыре года. Два раза меня ловили, и два раза я служил. Последний срок служил в Хосте, где заправлял вертолеты».
Следующего моджахеда, которого ввели в камеру для допросов, я почему-то запомнил особенно хорошо. Он был молод, по-восточному красив. Чистые, длинные как смоль черные волосы ниспадали на явно недешевый европейский пиджак, накинутый поверх национальной рубахи без воротника… Из-под восточных шаровар — «мотни» выглядывали носки новых классических черных полуботинок. Мохаммад Хамид, сын Мохаммада Юсуфа явно не волновался. По его лицу блуждала присущая только восточным людям улыбка — своего рода маска, помогавшая ему не выдать своих истинных эмоций. Он спокойно сел на предложенный ему стул и спросил офицера, кто его сегодня собирается допрашивать. Узнав, что к нему приехали журналисты, он даже слегка повеселел. Поначалу вялотекущий разговор, перешедший затем в интереснейший спор, получился откровенным и длился почти два часа, за время которых мы многое узнали друг о друге. Хамид, который помимо классического фарси, еще и отлично говорил по-арабски, попрактиковался в пикировке с Тыссовским, который долгое время работал в странах Ближнего Востока, а узнав, что и мне пришлось поучаствовать в военной капании в Джелалабаде, воскликнул: «Раз так, то давайте поговорим честно!».