— А при чем тут дети? — возмутился я.
— Да. При чем тут дети? — ответил вопросом на вопрос шаман и сощурился, глядя то ли на меня, то ли на огонь, горящий так жарко, то ли на меня сквозь танцующие языки свободного пламени.
Я оторопел. У меня побежал мурашки по спине и подступил комок к горлу. Понятно, что в этом месте шила в мешке не утаишь.
— Пожалуй, важно не только, как человек жил, но и что он оставил после себя.
— После смерти? — переспросил я.
— Если ты хочешь.
— Разве есть выбор? — с горечью усмехнулся я.
— Тот, кто ощутил свободу, бесстрашен.
— И то правда.
— Правда тоже бывает разной. Приятной и неприятной. Но правда — это твердая почва под ногами, на нее все равно можно опереться, какой бы горькой она ни была. А ложь точно болото. Даже если на болоте построить дом, он все равно разрушится, его поглотит болотная топь.
— Да как я отличу, где ложь, где правда? — усмехнулся с горечью я.
— В мире духов нет лжи. Духи всегда видят правду. Твое тело может сопротивляться, твой разум захочет послушать тело, ведь ложь приятней и теплей. Только телу твоему от силы несколько десятков лет, а дух бесконечен. Он прожил уже много жизней, встречал разных людей: и лживых, и честных. Если внутри тебя сильный дух, то он всегда знает правду.
Я ощутил дрожь, пробежавшую по всему моему телу.
— Вы давно обладаете бесконечной энергией. Но не изобрели пока ни одного вечного носителя для нее: ни механического, ни биологического — все ломается, все изнашивается, какие детали ни ставь.
— Мне казалось, мы создали этот мир.
— А кто же тогда создал вас?
Мы с шаманом сидели у костра где-то между небом и землей. Костер горел ярко во все время нашего неспешного разговора, хоть дров в него никто и не подкидывал. Под ногами как будто росла молодая трава, но сразу за пределами толстых подошв старых ботинок — обрыв, темнота, неизвестность. А над нашими головами только небо и ничего, кроме звезд. Изумительное место. Но мне было пора уходить. Никто мне этого не говорил. Никто не подгонял и не задерживал. Если бы я был человеком, то сказал бы, что это чувство. Но я был бестелесной энергией, и мои ботинки были на самом деле пусты.