– Потому что в моей памяти дыра, – ответила она. – Я не помню, как пришла сюда, не помню, как умерла здесь, но теперь я – призрак и не могу покинуть этот бар. Что-то удерживает меня. Что-то нужно исправить – я чувствую это. Пожалуйста, помогите мне. Не оставляйте меня так.
Мне всегда нравились слезливые истории. Идут в комплекте с работой и территорией. Она не могла заплатить мне, а я обычно избегаю благотворительности… Но мне только что заплатили и у меня не было никаких других дел, поэтому я коротко кивнул и обдумал эту проблему. Удивительно, но, если задуматься, в Тёмной Стороне не так уж много призраков. У нас есть всяческие сверхъестественные явления, которые только можно представить и никогда не бывает недостатка внезапно скончавшихся. Любой с Взором может увидеть призраков, записанных в самих камнях, где мгновения прошлого отпечатались в своём окружении, бесконечно повторяясь, словно насекомые, застывшие в янтаре… потерянные души, осуждённые блуждать в мире из-за трагических преступлений или неоконченных дел.
В Тёмной Стороне очень мало призраков, как таковых. Атмосфера здесь настолько насыщена магией, сверхнаукой и повсеместными ужасными делами – всё это затапливает и заглушает все меньшие сигналы. Хотя всегда есть несколько упрямых душ, которым ничто не указ. Вроде Длинного Джона Болдуина, который допился до смерти в моём обычном баре, „Странных Парнях“. Свалившийся замертво, когда подносил ко рту последний стакан Яда Валгаллы и рухнувший на пол, всё ещё с улыбкой на лице. Владелец бара, Алекс Морриси, убрал тело, но, даже раньше своих похорон, Длинный Джон вернулся на своё родное место в баре, потребовав новую бутылку. Полдюжины неудачных экзорцизмов спустя Алекс сдался и нанял Длинного Джона, как сменного бармена и охранника. Длинный Джон пьёт воспоминания о старом пойле из пустых бутылок и наслаждается компанией приятелей-алкашей, как он всегда и делал (они – неразлучная компания в „Странных Парнях“). И, как говорит Алекс, призрак умнее сторожевого пса или охранной системы и гораздо дешевле.
Я чувствовал тонкую напряжённость в воздухе, неправильность, словно была причина, почему этот призрак не должен был находиться тут. Она была необычно сильным проявлением – никакой прозрачности, никакого истончения по краям. Обычно это означало сильный характер, когда она была жива. Она не вздрогнула, когда я взглянул на неё повнимательнее. Она была высокой, стройной брюнеткой, с аккуратно уложенными волосами и минимумом косметики, в длинном белом платье, настолько напоказ простом, что оно, должно быть, влетело в копеечку.
– Вы знаете своё имя? – наконец спросил я.
– Холли Де Линт.
– И что такая хорошенькая девушка, как вы, делает в подобном месте?
– Я не знаю. Обычно меня не замечали мёртвой в подобных местах.
Мы оба слегка улыбнулись. – Мог ли кто-то привести вас сюда, Холли? Мог ли тот человек…
– Убить меня? Возможно. Но кто мог меня знать в таком месте?
Она была права. Такая женщина не принадлежала этому месту. Поэтому я оставил её сидеть за столом и принялся нарезать круги по бару, вежливо опрашивая постоянных клиентов. Большинство из них не испытывало желания разговаривать, но я – Джон Тейлор. У меня есть репутация. Не очень хорошая, но это означает, что люди будут говорить со мной, даже если они не говорят ни с кем больше. Они не знали Холли. Они ничего не знали. Они ничего не видели, потому что пришли в подобный бар не за тем, чтобы интересоваться проблемами других людей. И они действительно могли не заметить призрака. Один из побочных эффектов чрезмерной выпивки – то, что она закрывает Взор, хотя вы можете закончить тем, что станете видеть несуществующие вещи.
Я вернулся к Холли, всё ещё терпеливо сидящей за столом. Я сел напротив неё и использовал мой дар, чтобы узнать то, что случилось в её недавнем прошлом. Слабые пастельные образы Холли появились по всему бару, время от времени мерцая там, где она пыталась говорить с людьми или просила помощи, или пробовала уйти и её отбрасывало назад. Я сосредоточился, разбирая различные образы, пока не нашёл память о последнем, что она сделала, когда была жива. Я встал из-за стола и прошёл по следу живой Холли, весь путь, в дальний конец бара, к туалетам. Она вошла в женский, а за ней я. К счастью, там больше никого не было, ни тогда, ни теперь, так что я мог без помех наблюдать, как Холли Де Линт открыла кабинку, села, а потом запила горсть таблеток изрядным глотком виски из бутылки. Она проделала это вполне систематически, без слёз или истерики, её лицо оставалось холодным и даже равнодушным, хотя глаза выглядели ужасно печальными. Она убила себя таблетками и алкоголем. Последний образ показал её медленное падение вбок, бутылка выскользнула из её онемевших пальцев, когда последний свет померк в её глазах.