— Нет, — поворачиваясь к нему, отозвалась Пони. — Все происходит не совсем так, как у тебя. Я не ищу этого состояния. Скорее, оно меня ищет.
— Кто ищет?
— Эвелин, — с уверенностью проговорила Пони. — Я чувствую, что он со мной. Он — часть меня. Он ведет меня и укрепляет мою силу.
— У меня такие же чувства к отцу, — заключил Элбрайн. — А у тебя — к твоему отцу. Не сомневаюсь, что Олван наблюдает оттуда… — Его голос дрогнул, потому что Элбрайн увидел, как она покачала головой, не дав ему закончить.
— Это еще сильнее, — объяснила Пони. — Когда Эвелин только начал учить меня пользоваться камнями, он сильно страдал от ран. Через гематит — камень — мы объединились в духе. Результат был настолько удивительным для нас обоих, что потом Эвелин несколько недель пользовался этим способом, посвящая меня в тайны камней. За какой-то месяц мое понимание камней и умение обращаться с ними невероятно возросли. Эвелин говорил, что за этот месяц я продвинулась дальше, чем любой монах из Санта-Мир-Абель за пять лет.
— И ты веришь, что Эвелин находится с тобой в постоянном духовном контакте? — В вопросе Элбрайна не звучало скептицизма. Молодой воин успел повидать слишком много и волшебного, и дьявольского, чтобы сомневаться в этой или вообще в какой-либо подобной возможности.
— Да, — ответила Пони. — Каждое утро, проснувшись, я убеждаюсь, что знаю о камнях немного больше. Наверное, я все время думаю о них, а потом во сне вижу, как еще можно использовать тот или иной камень или их сочетания.
— Тогда это вовсе не Эвелин, а Пони, — подытожил Элбрайн.
— Нет, Эвелин, — твердо сказала его спутница. — Он со мной и во мне. Он — часть той меня, какой я стала.
Она умолкла, и Элбрайн тоже не произнес ни слова. Они оба стояли молча, переживая услышанное, ибо до той минуты Пони не признавалась в этом даже себе самой. Потом лицо Элбрайна осветилось улыбкой. Вслед за ним наконец улыбнулась и Пони. Обоих утешало сознание того, что их друг по прозвищу Безумный Монах, беглец из Санта-Мир-Абель, по-прежнему с ними.
— Если твои ощущения верны, что ж, это облегчает нам задачу, — заключил Элбрайн. Он подмигнул, сдержав улыбку, затем повернулся и пошел собирать поклажу для Дара.
Пони внимательно осмотрела место стоянки — не забыла ли чего. Они никогда не задерживались на одном месте более чем на ночь, а иногда — и на полночи, если Элбрайну становилось известно о дозоре гоблинов. Он управился первым. Поглядел на Пони и, получив утвердительный кивок, подхватил портупею и двинулся в сторону.
Женщина торопливо закончила собираться, затем тихо отправилась вслед за мужем. Она знала, что он направляется на полянку, через которую они проезжали вечером, прежде чем остановиться на ночлег. Знала Пони и о том, что сумеет надежно спрятаться в голубичных кустах, росших на северо-восточной оконечности полянки. Крадясь беззвучно, как учил ее Элбрайн, она наконец достигла зарослей.
К этому времени Элбрайн уже начал свой танец. Он снял с себя все, за исключением зеленой повязки, обтягивающей мышцы левой руки. В правой он держал Ураган — огромный меч, подарок народа тол'алфар, то есть эльфов, его дяде Мазеру Виндону. Движения Элбрайна были точны и изящны, обусловленные абсолютной гармонией мышц. Поворачивая ноги и перемещая центр тяжести тела, юноша ни на секунду не терял равновесия.
У эльфов этот танец назывался би'нелле дасада. Зачарованная изумительной красотой танца, Пони глядела на совершенную фигуру своего любимого. Всякий раз, когда она подглядывала за танцующим Элбрайном — впрочем, сейчас он был не Элбрайном Виндоном, а Полуночником (так его назвали эльфы), — ее терзало ощущение вины. Но Пони любовалась совершенством и красотой игры мышц тела своего любимого. Более всего на свете она хотела научиться этому танцу, чтобы так же грациозно вращать мечом и чувствовать, как хорошо ее босым ногам на влажной траве, как ощущают они каждую травинку и бугорок.
Пони и сама была отличным воином. Она безупречно служила в отряде береговой охраны. На ее счету было немало побед над гоблинами, поври и даже великанами, и не многие из врагов смогли бы ее превзойти. Однако, глядя на Элбрайна — Полуночника, — она казалась себе неопытным новичком.
Би'нелле дасада был высшей формой искусства, а ее любимый — воплощением высшего совершенства в би'нелле дасада. Юноша продолжал свои энергичные и замысловатые движения мечом. Он то поворачивался, то делал боковой или передний выпад. Его тело пригибалось к земле, затем несколькими отточенными движениями поднималось снова. Таков был традиционный стиль боя их эпохи, предпочитавшей сражаться тяжелыми обоюдоострыми мечами, какими обычно рубились воины.
Затем Элбрайн изменил позу, соединив пятки и поставив одну ногу перпендикулярно другой. Он сделал выпад вперед, встал на всю стопу и, сохраняя равновесие, припал к земле. Ноги согнулись в коленях и напряглись, правая рука тоже согнулась, ее локоть был направлен вниз. Левая рука, также согнутая, находилась на уровне плеча, а ее кисть, устремленная вверх, была расслаблена. Элбрайн двинулся вперед, затем несколькими быстрыми и хорошо рассчитанными движениями вернулся в исходное положение. В какой-то момент его правая рука распрямилась и словно потащила его за собой. Движение продолжалось считанные секунды, но в это утро оно, как и прежде, заворожило Пони. Полуночник сделал передний выпад, острие Урагана углубилось в землю не менее чем на два фута. Левая рука опустилась вниз, образовав с телом прямую, ровную линию.
Пони мысленно представила врага, пригвожденного этим смертельным ударом, и по ее спине пробежал холод. Широко раскрыв глаза, она глядела и словно не могла поверить во внезапность атаки.
Потом Элбрайн быстро отступил, и вновь линия его обороны оставалась сплошной, без единой бреши. Он вернулся к своему плавному танцу.
Вздохнув одновременно от восхищения и собственного несовершенства, Пони поспешила обратно, чтобы покончить со сборами. Вскоре вернулся и Элбрайн. На его обнаженных руках блестели капельки пота, но сам он выглядел обновленным, полным сил и готовым к превратностям еще одного дня их странствий.
Не мешкая, Элбрайн и Пони покинули место стоянки. Оба уселись на Дара, и неутомимый конь легко побежал вперед. Элбрайн выбрал направление на север, намереваясь удалиться от линии, на которой располагались три города. Потом они поехали на запад, держа путь к деревне На-Краю-Земли. Где-то к полудню они наткнулись на небольшой лагерь гоблинов. Быстрый осмотр местности позволил составить необходимую картину, и Элбрайн с Пони поспешили туда, где лес был погуще. Здесь им предстояло оставить поклажу Дара и подготовиться к нападению.
Прошло совсем немного времени, а Элбрайн уже пробирался по лесу, держа в руках Крыло Сокола — лук, изготовленный эльфами. Довольно скоро он набрел на трех гоблинов — часть дозора, расставленного по периметру лагеря. Как обычно, эти неопрятные существа наглядно демонстрировали полное отсутствие боевой дисциплины. Они сгрудились возле широкого вяза: один из гоблинов стоял, прислонившись спиной к стволу, другой расхаживал взад-вперед и что-то ворчал себе под нос, а третий сидел, упершись в ствол, и явно спал. Элбрайн не без удивления заметил у одного из стражников лук. Обычно гоблины бились палицами, мечами или пиками. Скорее всего, где-то поблизости находятся поври.
Элбрайн бесшумно обогнул вяз, убедившись, что, кроме этих троих, никого больше нет, затем выбрал наилучшую позицию для нападения. Он поднял Крыло Сокола. Такое название лук получил из-за трех перьев, помещенных на его верхнем конце, которые, если натянуть тетиву, напоминали три пернатых «пальца» распростертого крыла сокола. Элбрайн выстрелил, и перья широко разошлись в разные стороны.
Тетива запела, и он почти сразу же выстрелил снова. Сейчас он был Полуночником, воином, воспитанным эльфами, и само его имя заставляло сжиматься сердца даже самых отчаянных поври.
Первая стрела пригвоздила стоящего гоблина к дереву. Вторая оборвала шаги его дружка прежде, чем тот успел хотя бы крикнуть от удивления.