— Как это здорово! Тебе очень повезло. Вот я, к примеру, — хранитель. Но хранитель неудачный, что уж тут скрывать. Слабый источник, да и сама, — она враз погрустнела, вспомнив о своих проблемах, — но ты целитель! Это же мечта всех! Мы, хранители, многие годы пытаемся быть полезными. И, как награда за наши труды, — наша молодость. Но мы мало что можем сделать, изменить. Мы — маленькие винтики. А уж я — так совсем незаметный. Если я исчезну из уравнения, вряд ли это кто-нибудь заметит. И тут появляешься ты! Ты можешь навести порядок среди хранителей. Ты можешь помочь тысячам людей. В твоей власти выбор дальнейшего пути! — она остановилась напротив меня и, присев рядом на корточки, взяла меня за руку, — как ты себя чувствуешь? Я слышала, что целителя практически невозможно убить. Но боль-то ты все равно чувствуешь. Очень больно?
— Да нет. Сейчас все хорошо. Только слабость очень большая. А вообще, я даже боль не успел ощутить. Все так внезапно произошло. На меня напали, хотели похитить, а потом раз — резкий удар в грудь, и я потерял сознание. Возможно, даже умер ненадолго. До сих пор толком ничего не помню, все, как в тумане.
— Может быть, это тебе немного поможет, — Софья быстро прошлась по комнате и, выдвинув ящик комода, достала маленькую бутылочку, — держи. Выпей. Не знаю, что еще можно сделать.
— У тебя же у самой очень мало! — попытался протестовать я.
— Пей, пей. Скоро ты станешь настоящим целителем. И тогда сможешь помочь мне. Да и, думаю, источник, хранителем которого я являюсь, станет более мощным. Как, в принципе, и остальные источники. Нашему городу и Духу давно нужен целитель!
— Спасибо, — я выпил воду Духа и почувствовал, как золотистое сияние пробежалось по всему моему телу, наполняя его силой. — Ничего себе! Я почти месяц уже общаюсь с хранителями, но первый раз выпил целебную воду. И это что-то! — Я сначала сел, потом несмело встал и сделал пару шагов. Каждый шаг давался все легче и легче. — Я отлично себя чувствую. Надеюсь, я не помолодею лет на десять из-за этой бутылочки? А то будет весьма странно: целитель — ребенок, — улыбнулся я, чувствуя, как силы возвращаются в мое измученное тело.
— Не переживай, ты останешься таким, как сейчас. Человек может омолодиться только до того момента, когда закончился его рост. Как правило — восемнадцать, двадцать лет. Так что, тебе просто прибавится сил и бодрости.
— Это здорово! А сейчас, я хотел бы тебе помочь. Ответная любезность, и благодарность за то, что ты меня спасла. Ты не принесешь мне нож? — Софья сразу догадалась, что я собираюсь сделать, и не стала меня отговаривать, или ломаться, а просто быстро сбегала за ножом. Возможно, боясь, что я могу передумать. Она завороженно смотрела, как я осторожно прокалывал себе палец, как кровь медленно, капля за каплей, падала в пустую бутылочку, где на дне еще оставалось немного целебной воды. Я протянул бутылочку Софье, и она, зажмурившись, выпила содержимое одним глотком. Потом присела рядом со мной, прислушиваясь к себе.
— Знаешь, я последние пятьдесят лет мечтала хотя бы о капле крови целителя. Я была готова на все, что угодно, ради этого. Я устала быть четырнадцатилетней девчонкой. Это так тяжело. Эти гормоны, эта химия тела, которая мешает тебе быть спокойной и уравновешенной. Мозг-то взрослый, но периодически все так бесит! А еще я часто влюбляюсь. Но безответно. Кого интересует угловатый подросток. Мне всегда казалось, что будет мне восемнадцать, двадцать, двадцать пять лет — и я расцвету. Какие платья тогда можно будет носить! На разные праздники ходить. И в рестораны. Ты себе не представляешь, как это скучно: жить подростком в течение пятидесяти лет!
Она порывисто обняла меня:
— Спасибо тебе большое. Я уже чувствую себя гораздо лучше. Все пятьдесят лет я постоянно боролась с болью, а как, оказывается, легко жить, когда ничего не болит! — Она вскочила и закружилась по комнате. — Господи, как же хорошо! Как же чудесно! Ты не представляешь, как я тебе и Духу благодарна за это.
Она остановилась, потом задумчиво прошлась по комнате, как будто решая что-то для себя. Затем с серьезным лицом подошла ко мне и, сняв со своей шеи медальон, протянула его мне:
— Возьми, пожалуйста, в благодарность за все. Это медальон моего отца. Он однажды спас его от пули на войне. Одень.
— Не надо, я ничего особенного не сделал, — попытался отказаться я. — Это важная для тебя вещь. Мы в расчете: ты меня спасла, я тебе помог. Все честно!
— Нет, возьми, — капризно сказала она, притопнув ногой, и решительно надела его мне на шею, с таким видом, что я понял, — сопротивление бесполезно. — Он тебе нужнее. Я чувствую это!