Дух, кряхтя, заворочался в кресле, приподнимаясь и хлопая себя по бокам. Наконец, выудил из заднего кармана шорт нечто, похожее на допотопный пистолет с широким раструбом на стволе.
— Что это?
— Это антиграф. Подавитель писательского зуда. Направляешь его на графомана, спускаешь курок, и — пиу! — у того напрочь пропадает желание пачкать бумагу. Даже от мысли тошнить начинает. Действенное средство. Не навсегда, конечно. Через неделю проходит и снова мания появляется.
— И что мне с ним делать? У всех конкурентов зуд подавлять? Они же в разных городах живут. Даже в разных странах.
— О, это никакая не проблема. Дам тебе талмуд-самолет. Доставит куда угодно за секунды в лучшем виде. Много времени и сил не понадобиться. Разве что запыхаешься.
Он бросил на пол маленькую записную книжку.
Книжка раскрылась и мгновенно увеличилась раз в двести, заняв полкомнаты. На пожелтевших страницах виднелись какие-то древние карты с рисунками морских чудищ и корявыми подписями.
— Все координаты уже в талмуде, — сообщил дух. — Достаточно сесть на страницу и сказать «Следующий!»
Бухарь поскреб затылок.
— Ясно. Давай свою пукалку. Пойду графоманов упромысливать.
Дух отстранился.
— Э, нет. Не все так просто. Я как-никак дух не простой литературы, а коммерческой. Бесплатно ничего не делаю. К тому же у нас есть налог, как и с любого выигрыша в лотерею.
— Денег у меня нет, — быстро сказал Бухарь. — А родаки жадные.
— Расслабься. Деньги нам не нужны. Нам от тебя понадобиться, скажем так, некоторая субстанция…
Бухарю показалось, что над седоватым ежиком мужика появились маленькие рожки.
— Души что ли покупаете? — недоверчиво ухмыльнулся он. — Я что, идиот, за грелку душу продавать?
Дух рассмеялся.
— Не бойся. Душа тоже не понадобится. Все гораздо проще. Вот тебе зачем эту грелку рвать? Чтобы крутой себя почувствовать. Ведь так? Эго свое потешить. Свое внутреннее «я» порадовать. Так что и оплата должна соответствовать теме конкурса.
— Это какая это? — подозрительно прищурился Бухарь.
— Ты отдашь нам честь.
Бухарь прыснул.
— Это что, как в армии? Ребром ладони по лбу?
— К пустой голове руку не прикладывают. А у тебя и фуражки нет. Ты отдашь нам честь в более традиционном смысле.
Дух масляно расплылся в улыбке, отчего Бухарь покраснел, наверное, впервые в жизни.
— Это что… типа десять негров сперва лапают, а потом труселя снимают?
Дух даже задохнулся от возмущения.
— Да как ты… Что за мысли у тебя грязные! А еще девочка!
— Я не девочка, — хриплым басом сообщил Бухарь.
— Да какая разница! Честь это нечто такое эфемерное, неуловимое. Раньше ее было много, а теперь почти не осталось. У тебя ее с гулькин нос. Вот эти остатки мы и хотим забрать. Ты этой потери даже не заметишь. Все равно даже не знаешь, что это такое.
Бухарь фыркнул.
— Да забирайте хоть тонну. На этом все? Можно лететь по графоманам?
Дух развернул невесть откуда взявшийся свиток.
— Нет. Сперва договор подписать надо.
— А! — нахмурился Бухарь. — Все-таки, договор. Кровью небось подписывать.
— Нет, — усмехнулся дух. — Слезами. Писательскими слезами. Райтерс тирс, как говорят ирландские вискокуры.
Руки у него внезапно вытянулись на всю длину комнаты, одна сунула Бухарю под нос половинку луковицы, другая ловко подставила гусиное перо под хлынувшие слезы. Третья рука придвинула свиток с договором.
— Тут, пожалуйста.
Бухарь мельком глянул на витиеватый текст, схватил перо, подмахнул на свободном месте. Прозрачные слезы потемнели и стали голубыми, как яйца дрозда.
Дух втянул свои многочисленные руки обратно, и торжественно встал, выпятив пузо.
— Вот теперь, — провозгласил он, — можно и по графоманам.
— Это он?
— Ага.
— Вот этот мелкий шибздик — мой конкурент?
— Один из лучших.
— Он же младше меня!
— Зато сочиняет с ясельного возраста.
Пиу!
— Следующий!
— Это она?
— Ага.
— Та самая, у которой рваных грелок больше, чем у дурака фантиков?
— Ага.
— Пусть лучше пойдет порисует.
Пиу!
— Следующий!
— А этому зачем? Калифорния, вилла с бассейном.
— Он ее снимает еще с тремя такими же.
— Да без разницы. Ненавижу!
Пиу!
— Следующий!