Мне вспомнилась картина, увиденная глазами Урсула: Летисия Дитрих, прижатая к стене, руки Эмилио на ее бедрах, жадный поцелуй. Сколько бы эти двое ни сторонились друг друга, искры былого пламени не погасли.
— Почему они расстались? — спросила я. Не удержалась.
Госпожа печально развела руками.
— Потому что мой старший сын — идиот. Разрушил и свою жизнь, и Летисии. Я не знаю, кого он не может простить: ее или себя. Думаю, сам до конца не понимает. Когда погибла Марго, Эмилио уже закончил учебу. Но остался в Гвендарлин. Еще не мэтром, а воспитателем и помощником педагогов. Охранял сестру. Вместе с невестой охранял. Но в ту роковую ночь Летисии не было в спальне. Они с Эмилио упорхнули на тайное свидание. Марго спала под действием снотворного — работы лучшей подруги. Но случилось непредвиденное. В тот раз — единственный раз за всё время — Летисия перепутала дозировку ингредиентов. Марго проснулась и… итог ты знаешь.
Я закрыла лицо ладонями. Как несправедливо! Как глупо!
— Неужели, он не может простить? — всплеснула я руками, впервые пожалев Дитрих. — Спустя столько лет? Ведь они могли бы… могли…
— Да, могли бы, — согласилась госпожа, тяжело вздохнув. — И сейчас не поздно. Но Эмилио нравится страдать. У моих деток талант — усложнять себе жизнь. Что у старшенького, что у покойной дочки. Младшенький тоже скоро преподнесет сюрприз. Я следила за ним. Он делает вид, что воротит нос от девочки из желтых. Но это мальчишеская бравада. Рашель Фаули уже в его мыслях. Вряд ли история кончится добром. Но вмешиваться я не стану. Не повторю ту же ошибку, что и с Марго. Это жизнь Элиаса. Пусть набивает собственные шишки.
Я ушам не верила. Виктория Ван-се-Росса готова закрыть глаза от отношения сына с несовместимой девушкой.
— Но они не подходят друг другу, — возразила я, вспомнив вечную надменность Рашель. — С какой стороны ни глянь.
— Сильнее чем ты и герой твоих мечтаний — полуведьмак? — спросила госпожа насмешливо.
Почудилось, что потолок обрушился и проломил череп.
Герцогиня знает об Ульрихе? Знает об Ульрихе ВСЁ?!
— Поумерь пыл кавалера, девочка, — посоветовала она жестко. Веселые нотки в голосе сменились стальными. — Ведьмовское племя прячется у всех на виду три столетия, а он рискует их будущим ради тебя. Влюбленные мальчишки опрометчивы, но надо понимать, где границы.
— Он не… Я не… — язык категорически отказался служить.
— Конечно-конечно, вы двое даже не смотрите друг на друга, — засмеялась Виктория Ван-се-Росса, поднимаясь с дивана. — Возвращайся в сектор. И сделай одолжение: заканчивай с привычкой гулять по замку в неурочное время. Нашим общим врагам основательно щелкнули по носу, но они восстановят силы и будут ждать, когда ты совершишь ошибку. А я не хочу, чтобы в коридоре однажды обнаружили твое бездыханное тело. Спокойной ночи, Лилит.
Я вняла совету госпожи. Отправилась в обитель полуцветов. Но попала туда позже, чем рассчитывала.
— Лилит!
Сердце сделало двойной кувырок и почти остановилось. В двух поворотах от сектора нагнал Ульрих.
— Есть смысл спрашивать, где тебя носило? — спросил он привычным небрежным тоном.
Я отрицательно мотнула головой.
Влюбленный мальчишка? Это он-то? Нет. Не может быть.
— Ладно, на этот раз прощу, — облагодетельствовал паразит. — Но обещаю, в следующий раз сотворю привязывающее колдовство, чтобы вообще из сектора не смогла выйти.
— Даже на уроки? — спросила я ядовито.
— На уроки, так и быть, разрешу, — в зеленых глазах заплясали веселые искры. — Кстати, я к тебе шел. Вот, держи. Завтра при всех вручить не получится.
Ульрих протянул булавку с нанизанными бесцветными бусинками.
— Это ведьмовской амулет. Сильный. Прикрепи на платье с изнанки. Учитывая обстоятельства, лишним точно не будет.
— Спасибо, — пробормотала я смущенно, чувствуя, что щеки алеют.
— Пожалуйста, — ответил Ульрих. Улыбнулся и отвел взгляд. Словно хотел что-то сказать, но не решился.
Зато я созрела. Задала вопрос. Но не о подозрениях герцогини Виктории. А о том, что терзало душу последнюю неделю.
— Думаешь, Алакс Риц — был злодеем? Помощником духа?
— Нет, — ответил Ульрих уверенно. — Я знаю, что видел. Черную тень, а еще отчаянье и страх на лице мэтра, когда та тварь покинула его тело. Его использовали. Заставляли что-то делать и говорить помимо воли. Как нас, когда мы покорно вышагивали на твое заклание.