— Друзья мои!
С центрального кресла поднялся директор Бритт. Ему приходилось повышать голос, чтобы перекрыть злой вой разбушевавшегося ветра. Непогода нарочно усложняла задачу, вознамериваясь сорвать древнее таинство.
— Не буду говорить много слов. Вы сами знаете, какой чести удостоены. Напомню лишь, как важно сосредоточиться, чтобы встреча рассвета прошла идеально. Успехов вам, избранники. Приступайте!
Я физически ощутила прошедшее по рядам волнение, смешенное со сладким предвкушением. Чужие эмоции накрыли крышу, оставив в воздухе терпкий аромат. Так пахнет горячий чай с ягодами в пасмурный дождливый вечер за окном. Первыми руки к небу подняли Джемма и Ульрих. Потянулись к нему, словно жаждали коснуться кончиками пальцев низких лохматых туч, царапнуть ногтями и стянуть, как одеяло, с задремавшего солнца.
Мгновенье, и ввысь взметнулся частокол рук, как молодой лес, мечтающий о внимании небесного светила. Всё вокруг заполнил шепот, звучавший в разнобой. Избранники читали особое заклятье, нарочно не попадая в такт. Слов не разобрать, только шипящие звуки — таинственные и чарующие. Отвращение, переполнявшее меня часы напролет, растворилось. Глаза приковались к небу.
Минуты тянулись медленно, тягуче. Ничего не происходило, всё тот же ветер лупил ледяными потоками, да тучи готовили новую порцию слез. Но в душе поселился крохотный лучик надежды на благополучный исход. Не знаю, что на меня нашло. Сказалось всеобщее предвкушение, или в заклятье вплели особую магию? Но я застыла в ожидании чуда, забыв обо всем на свете.
— Сейчас! — громко крикнул Ульрих.
Десять пар рук схватили небо и сдернули прочь.
Или не небо. А морок, магическое покрывало, прятавшее колледж с момента нашего прибытия. Оно упало и рассыпалось в прах. Остатки сгинули, как пыль, вместе с порывом ветра — нового, теплого, веселого.
Вниз свободно проникли солнечные лучи, золотя все вокруг.
Не было мрака никогда. Только иллюзия.
Гвендарлин обретал истинный облик, переливаясь всеми цветами радуги.
А я смотрела и смотрела — в голубое небо, сливающееся на горизонте с морем. В пейзаже не осталось прежнего уныния. Вернулись краски. А с ними и желание жить.
Кто-то восторженно ахнул.
Десять шаров, похожих на огоньки — два золотых, три серебряных и пять бронзовых — вылетели из стены, из самых недр колледжа. Благословения, предназначенные избранникам, на несколько секунд зависли в воздухе, чтобы дать возможность полюбоваться собой. Обманчивая неподвижность и резкий бросок. Каждый шар без труда нашел владельца, пройдя сквозь плоть — прямиком в грудь. Ученики повалились на колени, чтобы мгновение спустя подняться с горящими от гордости глазами.
— Поздравляю! — директор Бритт снова поднялся и зааплодировал. — Вы получили дары Гвендарлин! Свершилось! Их суть каждый из вас познает в течение года. Не прогадайте. Воспользуйтесь ими с умом.
Мой восторг мгновенно притупился. Очарование, подаренное таинством, растворялось, уступая место привычному беспокойству. Джемма с лисьей улыбкой на кокетливых губах пожала протянутую ладонь Свена. Ульрих приветливо кивнул кому-то из гостей, но заметил меня и отвернулся.
— Согласись, зрелище впечатляющее. Я вижу его из года в год, и всё равно радуюсь, как мальчишка. В первый раз накрывает с головой.
— Угу. Накрывает.
С крыши меня увел Эмилио Ван-се-Росса. В памятный зал со стеклянным прямоугольником — тренировать волю, а заодно получать по шее и остальным частям тела своей же темной магией. Объявил, что даже бессонная ночь не дает права пропускать особые занятия. Я не сопротивлялась. Эмоции захлестывали. Лучше выплеснуть злость с утра пораньше, чем пожинать плоды на занятиях.
Первый же выброс сбил с ног. Кувыркнувшись в воздухе, я плашмя влетела в зачарованное стекло. Рухнула на пол, приложившись спиной и затылком. В ушах загудело мощной трубой. Мягкий настил сгладил болезненные ощущения, но магический удар оказался слишком силен, почудилось, в голове взорвались карнавальные фейерверки. Я закашлялась, отмечая в уме, что это не последний рикошет. Внутри всё клокотало, горячий, как лава, гнев жаждал найти выход. Снова, снова и снова!