– Вы верны себе, Райдер?
Михаил Печерский говорил с гостем по-английски. Человек в клетчатом пиджаке два года назад на курорте представился ему как Райдер Миррен, журналист и писатель. В других странах и компаниях этого человека звали под иными именами, а кое-где – только под кличками, но Печерский до сих пор пребывал в счастливом неведении.
– Только соки и безалкогольные экстракты? Лично у меня неплохо идёт сок белого винограда, смешанный с водой и сахарной пудрой, когда я вынужден быть трезвым. Но сегодня я себя не обидел…
– Вам шестьдесят, Майкл? – живо отозвался Миррен, сделал ещё один глоток, и углы его обветренных губ страдальчески скривились. – А мне почти семьдесят пять. Сырые овощи, мюсли, омлет – таков уже давно мой удел. Да и зачем напиваться, когда вечер так хорош? У вас великолепный джаз, Майкл. Я восхищён!
– Посмотрим, как вы восхититесь, когда увидите главный мой сюрприз! Это ведь перст судьбы, что всё так сошлось. Вы неожиданно прилетели из Бостона, а он… Впрочем, несколько минут терпения, и вы обо всём узнаете. Я сделаю два звонка относительно завтрашнего концерта. Надо уладить некоторые формальности, и тогда я смогу посвятить вам не полчаса, а, к примеру, час. Это в Доминикане мы с вами могли целыми днями расслабляться на пляже, заниматься глубоководной рыбалкой и наблюдать за горбатыми китами. Чудесное было время – праздное, лёгкое, какое-то даже нереальное, по крайней мере, для меня. Пещеры; джунгли, водопады!
– Я много повидал в жизни, – медленно сказал Райдер Миррен. допив сок и поставив пустой бокал на поднос официанта. – Но наш разговор в прекрасном Пуэрто-Плата я вспоминаю до сих пор…
– Какой разговор? – Печерский достал свой мобильник. – Мы с вами беседовали подолгу, чем-то сразу заинтересовав, друг друга.
– Я напомню, – пообещал Миррен. – Но вы хотели звонить кому-то, верно? Такой же трудоголик, – как и я. Даже на вечеринке голова болит из-за срочных дел. Не думал, что при подобном ритме жизни дотяну до семидесяти пяти. Правда, рано хвастаться. Ещё три месяца…
– Ничего, старина, вы ещё всех нас переживёте! – расхохотался Печерский, – Вам сносу нет! Вы из прочного материала сделаны – ваша матушка до сих пор здравствует! Завидую белой завистью, тьфу-тьфу!
Печерский сплюнул через левое плечо и отошёл, на ходу набирая номер. Гость в клетчатом пиджаке слушал уже не «Чардаш», а «Балеро» Равеля, и вспоминал их конные прогулки, когда специально для Печерского приводили здоровенного першерона, и танцы в клубах меренге.[2]
В Пуэро-Плата после посещения музея янтаря, они сидели под кокосовой пальмой, пили коктейли, а рядом плескалась изумрудная вода Атлантического океана. Тогда Михаил Печерский, сам того не ведая, назвал женское имя, которое, подобно колокольному звону, тревожило давно загрубевшую душу Миррена.
– А вот и я!
Печерский, сверкая глазами и зубами, налетел на гостя совсем не с той стороны, в которую ушёл, обдав его запахом лаванды и амбры. Крупная бордовая родинка на его правой щеке, свидетельствующая о живости и неординарности характера, казалось, смеялась вместе с ним.
– Не буду больше вас мучить, Райдер. Вы ведь не ребёнок, который может годами ждать чуда. Кстати, тут у меня девочки шепчутся, что вы лёжа выжимаете штангу в сто сорок килограммов. Откуда они это знают?
– О-о, они, вероятно, перепутали меня с Клинтом Иствудом! – польщённый Миррен наконец-то улыбнулся, и Печерский высоко оценил мастерство его дантиста. – Хотя сто-сто двадцать килограммов могу выжать вполне. Но я не увлекаюсь, как многие старики, силовыми упражнениями или методикой вашего соотечественника Владимира Андриянова, помогающей резко поднять потенцию. Ничем хорошим это не кончается. Мой сосед в Бостоне женился на молоденькой, всё время делал эту гимнастику и скоропостижно скончался прямо во время полового акта. У меня всё просто – пробежки, прогулки по берегу океана. И, представьте, мы с Барбарой недавно примерили свои свадебные наряды, в которых обвенчались почти пятьдесят лет назад. Невероятно – они сидят, как влитые! Мой смокинг с цветком флёрдоранжа в петлице и её белое, узкое, плотно облегающее фигуру платье. Она натянула перчатки, взяла расшитую жемчугом сумочку и приколола фату. Я был потрясён, Майкл! Хотя и сам не подкачал!
2
Меренге – Красивый эротичный стиль музыки и танцев. Появился в Доминикане, потом стал популярен в других странах Латинской Америки.