Огонек свечи осветил платформу с лежащим на ней крошечным тельцем. Кэлен подошла ближе, скривившись, когда под босой ногой хрустнул здоровенный жук, но моментально забыла об этой мелкой неприятности перед лицом лежащей перед ней трагической фигурки.
Подойдя, она замерла. Крошечные скрюченные ручки застыли, согнутые в коленках ножки не доставали до поверхности на добрый дюйм. Ладошки открыты, а малюсенькие пальчики казались просто чем-то совершенно невероятным.
У Кэлен в горле образовался комок. И она прикрыла рот ладошкой, чтобы подавить невольный крик боли при мысли о постигшей мир утрате. Бедный малыш. Несчастная мать.
Позади раздался странный монотонный звук. Не сводя глаз с маленького безжизненного тельца, она рассеянно попыталась определить, что это за тихий равномерный стук. Стук на мгновение прекратился, потом начался по новой. Затем снова прекратился. Кэлен решила, что это падают капли, и отрешилась от него.
Не в состоянии бороться с искушением, Кэлен коснулась пальцем крошечной ладошки. Ручка была настолько мала, что в ней едва помещался один палец. На мгновение она подумала, что вот сейчас пальчики сомкнуться. Но они, конечно, не шевельнулись.
Всхлипнув, Кэлен смахнула слезу. Ей было страшно жаль мать ребенка. Повидав столько смертей и мертвых тел, Кэлен не понимала, почему именно этот трупик вызывает у неё такие чувства, но, тем не менее, это было так.
И тут она сломалась, разрыдалась от жалости к этому даже не успевшему получить имя крошке. Стоя в темном доме мертвых, Кэлен оплакивала не начавшуюся жизнь, этот сосуд, прибывший в мир живых пустым, без души.
Наконец раздававшийся за спиной звук все же вклинился в её сознания и Кэлен оглянулась, чтобы посмотреть, что же это мешает ей возносить молитву добрым духам.
И ахнула, с трудом подавив вопль.
На груди Юни восседала курица.
И выклевывала ему глаза.
Глава 10
Кэлен хотела было прогнать курицу, но почему-то никак не могла заставить себя решиться на это. Курица, продолжая свое занятие, одним глазом уставилась на нее.
Тук-тук-тук. Тук. Тук. Именно этот звук Кэлен и слышала все это время.
- Кыш! - замахала она рукой. - Кыш!
Должно быть, это из-за насекомых. Это из-за них птица здесь. Поклевать насекомых.
Но почему-то Кэлен сама этому не верила.
- Кыш! Оставь его в покое!
Зашипев и взъерошив перья, курица подняла голову.
Кэлен отшатнулась.
Разрывая когтями мертвую плоть курица медленно повернула голову к Кэлен. Птица склонила голову набок, отчего гребешок упал и бородка всколыхнулась.
- Кыш, - услышала Кэлен свой собственный едва различимый шепот.
Света не хватало, к тому же клюв птицы был покрыт запекшейся кровью, так что Кэлен не могла определить, есть на нем метка или нет. Но в этом и не было необходимости.
- Добрые духи, помогите! - Мысленно взмолилась она.
Птица коротко кудахтнула. Кудахтанье было вполне куриным, но в глубине души Кэлен точно знала, что это не так.
В это мгновение она до конца поняла, что имел в виду Птичий Человек, говоря о курице, что не курица. Эта тварь выглядела, как курица, ничем не отличаясь от всех прочих кур Племени Тины. Но это была не курица.
Это было само зло во плоти.
Кэлен ощущала это всеми фибрами души. Это было настолько очевидно, как ухмылка самой смерти.
Кэлен судорожно сжала воротник. Она настолько крепко вжалась в платформу, на которой лежал трупик младенца, что не удивилась бы, если бы массивное ложе опрокинулось.
Первым инстинктивным желанием было обрушиться на тварь всей мощью волшебства Исповедницы. Эта магия навечно уничтожала личность человека, оставляя в его душе лишь чувство полной и безоговорочной преданности Исповеднице. Именно благодаря этой магии приговоренные к смерти совершенно правдиво признавались во всех своих ужасных преступлениях. Или подтверждали свою невиновность. Волшебство Исповедниц способствовало окончательному торжеству справедливости правосудия.
Спасения от магии Исповедниц не существует. Она абсолютна и окончательна. Даже самые чудовищные маньяки имеют душу и поэтому уязвимы.
Магия Исповедницы была одновременно и средством защиты. Но действовала только на людей. На курицу она не произведет никакого впечатления. Не подействует она и на это воплощение жути.
Взгляд Кэлен метнулся к двери, прикидывая расстояние. Курица сделала шажок. Когти вцепились в лежавшую у неё на пути руку Юни. Мускулы ноги дрожали от напряжения.
Курица отступила назад, напряглась и выплеснула струю фекалий Юни в лицо.
И издала кудахтанье, больше смахивающее на смех.
Кэлен отчаянно сожалела, что не может убедить себя в том, что спятила. И выдумывает невесть что.
Но отлично знала, что находится в совершенно здравом уме.
Кэлен чувствовала, что против этой твари не поможет не только магия Исповедницы. Даже огромное преимущество в росте и силе ничего не значили перед этим порождением тьмы. Хорошо бы суметь просто ноги унести.
Именно этого ей и хотелось больше всего на свете - унести ноги.
Жирный коричневый жук пополз по руке. Сдавленно взвизгнув, Кэлен смахнула его прочь. И шагнула к двери.
Курица слетела с тела Юни и приземлилась перед дверью.
Кэлен судорожно пыталась собраться с мыслями, пока курица безмятежно кудахтала. Тварь склевала жука, которого Кэлен смахнула с руки. Проглотив насекомое, она повернула голову и поглядела на Кэлен. Гребешок и бородка покачивались из стороны в сторону.
Кэлен посмотрела на дверь, пытаясь сообразить, как побыстрее выскочить наружу. Отпихнуть курицу с дороги? Попытаться отогнать от двери? Просто проигнорировать и попробовать выйти?
Она вспомнила слова Ричарда: "Юни обозвал бесчестным того, кто убил курицу. Вскоре Юни умер. Я бросил палку в сидевшую на окне курицу, и вскоре она напала на мальчика. Это по моей вине Унги пострадал. И я не хочу снова повторить той же ошибки".
Кэлен тоже не хотела делать эту ошибку. Эта тварь запросто может кинуться ей в лицо. Выцарапать глаза. Вскрыть шпорой сонную артерию на шее. И тогда она истечет кровью. Кто знает, насколько эта тварь действительно сильна и на что она вообще способна.