Хотя едва миновал полдень, идущим по деревне Кэлен, Ричарду и Каре казалось, что наступили сумерки. Черные тяжелые тучи клубились прямо над крышами. Сверкающие молнии озаряли стены домов. За каждой вспышкой следовал раскат грома.
Тяжелые капли шлепались Кэлен на голову. С одной стороны она радовалась дождю. Он загасит костры. Потому что это неправильно, что продолжают гореть праздничные костры, когда человек погиб. И дождь избавит кого-то от тяжкой необходимости гасить то, что осталось от радостных свадебных огней.
Из уважения к погибшему Ричард пронес тело Юни на руках всю дорогу до деревни. Охотники это восприняли правильно: Юни погиб, выполняя свой долг по охране Кэлен с Ричардом.
Однако Кара довольно быстро пришла к противоположному выводу - Юни из охранника превратился в угрозу. Как и почему это произошло - неважно. Важно лишь, что он стал врагом. И твердо вознамерилась быть готовой к тому, что в любой момент ещё кто-то из охотников тоже превратится во врага.
У Ричарда на этой почве произошел с ней краткий спор. Охотники не поняли ни слова, но видели, что дискуссия идет жаркая и не попросили перевести.
В конечном итоге Ричард бросил это дело. Скорее всего, Кара просто чувствовала себя виноватой, что позволила Юни её обойти. Кэлен взяла Ричарда за руку, и так они шли следом за Карой, позволив ей идти впереди и бдительно осматривать дружественную деревню в поисках потенциальной угрозы. Кара провела их по одному проходу, потом по другому, прямиком направляясь туда, где расположились Зедд с Энн.
Несмотря на убежденность, что Кара ошибается, Кэлен почему-то чувствовала себя неуютно. Она заметила, что Ричард настороженно оглядывается через плечо, выдавая этим, что он тоже чем-то обеспокоен.
- В чем дело? - шепотом поинтересовалась Кэлен.
Ричард обежал взглядом пустой проход и раздраженно покачал головой.
- Мне покалывает затылок, как бывает всегда, когда кто-то за мной следит, но здесь никого нет.
Поскольку Кэлен и так чувствовала себя неуютно, то не поняла, то ли она действительно ощущает чей-то злобный взгляд, то ли это его слова заставляют её оглядываться. Торопливо шагая между домами по темной улочке, она нервно потирала покрывшиеся мурашками руки.
Дождь во всю разразился как раз тогда, когда Кара наконец нашла то место, которое искала. С эйджилом наизготовку она тщательно обследовала узкий проход, прежде чем открыть деревянную дверь и скользнуть в дом первой.
Ветер швырял волосы Кэлен в лицо. Сверкали молнии и грохотал гром. Одна из куриц, напуганная громом и молнией, промчалась между ног Кэлен и вбежала в дом.
В углу небольшой комнаты горел очаг. Возле него на полках горели толстые свечи, а на полу лежала кучка дров и связки сена. Единственное, на что можно было сесть - это расстеленная на грязном полу перед очагом шкура. Висящий на лишенном стекла окне кусок ткани под порывами ветра распахивался, и пламя свечей колыхалось на ветру.
Ричард захлопнул дверь и запер, чтобы не распахнулась под шквалом. В комнате пахло воском, горящим сеном и дымком, не полностью уходившим в дымоход над очагом.
- Должно быть, они в задней комнате, - указала Кара концом эйджила на занавешенный дверной проем.
Курица, довольно квохча и вертя головой по сторонам, топала по комнате, обходя нарисованный на полу то ли пальцем, то ли прутиком символ.
С раннего детства Кэлен привыкла видеть, как колдуньи и волшебники рисуют древний символ, обозначающий Создателя, жизнь, смерть, волшебный дар и подземный мир. Они рисовали его машинально, мечтая о чем-то, или в моменты тревоги. Рисовали просто для самоуспокоения, чтобы лишний раз напомнить себе о том, что они связаны со всеми и вся.
И рисовали его, чтобы колдовать.
Для Кэлен это был успокаивающий талисман детства, того времени, когда волшебники играли с ней, подшучивали над ней или гонялись за ней по коридорам Замка Волшебника, а она с радостным визгом бегала от них. Иногда она сидела у них на коленях, в безопасности и тепле, а они рассказывали ей всякие удивительные истории.
Это были времена, когда ещё не началось её обучение, когда ей ещё было дозволено оставаться ребенком.
Теперь все эти волшебники давно мертвы. Все, кроме одного, отдали жизнь, чтобы помочь ей пересечь границу и найти помощь в борьбе с Даркеном Ралом. А тот, что остался жив, предал Кэлен. Но все же были времена, когда все они были её друзьями, товарищами по играм, взрослыми людьми, которых она называла "дядями", её учителями, объектами её преклонения и любви.
- Я такое уже видела, - сообщила Кара, быстро глянув на рисунок на полу. - Даркен Рал иногда это рисовал.
- Это называется Благодать, - объяснила Кэлен.
Ветер всколыхнул занавешивающее окно полотнище, и отблеск молнии осветил Благодать на полу.
Ричард открыл было рот, но так ничего и не спросил. Он не сводил глаз с курицы, что-то склевывающей с пола у занавеса, отгораживающего задние комнаты.
- Кара, будь добра, открой дверь, - жестом указал он.
Как только Морд-Сит распахнула дверь, Ричард взмахнул руками, гоня курицу на улицу. Глупая птица в ужасе забила крыльями, теряя оперение, и заметалась, старясь обойти Ричарда. Но не побежала прямиком через комнату к двери и спасению.
Ричард упер руки в бока и задумчиво поглядел на курицу. Пестрое оперение птицы создавало странный нечеткий эффект. Курица жалобно закудахтала, когда Ричард двинулся к ней, ногами гоня перепуганную птицу по комнате.
Подойдя к рисунку на полу, курица заверещала, забила крыльями, метнулась к стене и наконец вынеслась на улицу. Удивительный образчик поведения птицы, перепуганной настолько, чтобы не найти прямой дороги к распахнутой настежь двери и спасению.
Кара захлопнула дверь.
- Нужно сильно постараться, чтобы отыскать скотину тупее курицы, прокомментировала она.
- Что тут за бедлам? - Раздался знакомый голос.
Из задней комнаты вышел Зедд. Волшебник Первого Ранга был выше Кэлен, но уступал Ричарду. Примерно одного роста с Карой, хотя масса волнистых седых волос, как всегда, взъерошенных, создавала видимость, что он более высокий, чем на самом деле. Тяжелое темно-бордовое одеяние с черными рукавами и подбитыми плечами делало массивней его тощую фигуру. Обшлага рукавов украшали три ряда серебряной вышивки. Широкая золотая канва красовалась на воротнике и груди. Красный атласный кушак с массивной золотой пряжкой опоясывал талию.