Почему-то в глубине души появилось гадостное чувство. Отогнав его подальше, я отправилась искать папочку. Нужно дать ему ясно понять, что я не собираюсь постоянно служить развлечением для его драгоценного делового партнера. И заодно поинтересуюсь, когда Вестмар свалит восвояси.
– А, вот и ты, – проворчал папа, увидев меня на пороге своего кабинета. – А мама где?
– У себя в комнате печалится по поводу несостоявшегося шопинга.
– Если твою маму отпустить в свободное плаванье по магазинам одежды, Россия к вечеру выйдет из мирового кризиса, – фыркнул Андрей Евгеньевич.
– Я бы на твоем месте только радовалась тому, что она такая живая и подвижная. С ней не заскучаешь.
– Это уж точно, – вздохнул папа. – Если вспомнить историю нашего знакомства…
Я хихикнула. Да, мама мне рассказывала об этом удивительном событии. По ее словам они с Андреем Евгеньевичем впервые встретились, как я уже упоминала, около пятидесяти лет назад на одной важной конференции в Вене. Маму и сейчас-то язык не поворачивается назвать старой, но она, пересказывая эту историю, неизменно повторяет: «Я была тогда молодая и совсем еще глупышка, а такие, как Андрюша, казались мне надутыми индюками».
В общем, папа был членом конференции, а мама присутствовала там как гость, поскольку являлась дочерью одного из организаторов. Она страшно скучала и пыталась развлечь себя разговорами с подругой. Постепенно они перешли к обсуждению присутствующих вампиров. Похихикали, словесно опорочили их внешний вид, и на том бы им и успокоиться. Но тут на трибуну для выступлений взошел Андрей Евгеньевич и принялся зачитывать свой доклад. Тут надо сделать лирическое отступление и пояснить, что папа немного картавит. Сейчас мама полна уверенности, что этот милый речевой дефект придает ему незабываемый шарм. Но тогда, услышав первые слова Андрея Евгеньевича, они с подружкой покатились от смеха.
Как именно они обсуждали папу, история умалчивает, но это заняло у них все то время, что длился доклад. Более того, под конец они поспорили, что мама подойдет к папе и выльет на него стакан шампанского (на конференции присутствовали люди, так что кровью тогда побаловаться не пришлось).
И вот, представьте сцену: Андрей Евгеньевич, занимавший как в мире вампиров, так и в мире людей очень значимое место, завершает доклад, готовится выслушивать аплодисменты и восторженные отзывы, а вместо этого к нему подлетает молодая нахальная вампирша и молча опрокидывает на него содержимое хрустального фужера. Уже зная характер моего папочки, угадайте, что было дальше? Если думаете, что он начал громко возмущаться и требовать извинений, то ошибаетесь. Папино дальнейшее поведение было совершенно ему несвойственно. Он смутился, окинул печальным взглядом свой испорченный смокинг, затем поднял глаза на маму и тихо спросил:
– Что, мой доклад был настолько ужасен?
Тут уже настала очередь мамы смущаться, ведь она ожидала другой реакции и приготовилась дать отпор, а тут такое. Ее щеки покрылись прелестным румянцем, она прошептала извинения и быстро покинула зал, в котором проходила конференция. Позже папа отыскал ее в других помещениях большого здания. У них состоялся разговор, после которого было положено начало их нынешним отношениям. Мама рассказывала, что, пообщавшись тогда с папой, поняла, насколько он может быть интересным и чутким собеседником. Первое впечатление об Андрее Евгеньевиче оказалось ошибочным. Может, папа действительно скрывает свой истинный характер под маской легкой напыщенности, а может, он становится мягким и податливым только в присутствии мамы. Я больше склоняюсь ко второму варианту. С мамой нельзя вести себя иначе, такая она задорная, живая, неугомонная…
– Ладно, – прервал мои размышления папа. – Тебе повезло, Вестмар десять минут назад оставил меня в покое. Оказывается, ему тоже понадобилось в салон красоты.
– А чего он вообще от тебя хочет?
– Партнерства. И открытия донорского центра, подобного нашему, в Норвегии. Точнее, я поначалу так думал. А теперь, выслушивая его болтовню эти два дня, понял: он скоро придет просить твоей руки.
– Папа, даже не вздумай! – испугалась я.
– Успокойся. Я еще с ума не сошел. Зачем мне в зятья этот метросексуальный альбинос, который, к тому же, еще страдает словесным поносом. Иди, короче, готовься к балу. Ах, да, и попроси Вельхеора, чтобы зашел.
– Не могу, – я развела руками. – Он сейчас очень занят покорением Офелии.
– Ничего, прервется, – начал, было, папа, но тут же запнулся.
Я бесстрастно взирала на него в ожидании дальнейших указаний.
– Покорением Офелии? – переспросил Андрей Евгеньевич. – А вы с ним разве не…
– Нет. Мы просто дружим.
– Понятно, – папа опустил взгляд на документы, которые были у него в руках. – Ладно, иди.
Я покинула кабинет и направилась в свою комнату. Надо бы еще раз примерить платье, подобрать к нему обувь, украшения…
– Привет, – мне встретился Юрик. – Как дела?
– Ты чего здесь делаешь? – опешила я, забыв поздороваться.
– Я здесь живу, – вежливо пояснил гений.
– А где Артем? Я думала, Вель обрисовал тебе ситуацию. Мальчишку нельзя оставлять одного.
– Я и не оставлял. Я привез его с собой.
– Что?! – я чуть не уронила челюсть. – Где он?
– В моей комнате.
Я вихрем взлетела по лестнице на пятый этаж, распахнула дверь в апартаменты Юрика и обнаружила Артема, мирно спящего на диване.
– Юрик, ты обалдел? – налетела я на вампира, прибежавшего вслед за мной. – В замке находятся те, кто, возможно, мог его обратить. А ты так спокойно привел сюда парня.
– Я воспользовался черным входом, его никто не видел, – начал успокаивать меня Юра. – Я просто не могу пропустить бал, а оставлять его одного в центре было нельзя. Я уже разговаривал с Велем. Сразу после бала он заберет его на съемную квартиру и будет жить с ним там до разрешения ситуации.
– Ладно, – вздохнула я. – Но предупреди его, чтобы даже не думал высовываться из этой комнаты. Он вообще в курсе, где находится?
– Я его просветил. Раз уж он теперь один из нас, то обязан знать.
– Он уже полноценный вампир?
– Пока нет. Солнечный свет все еще доставляет ему дискомфорт.
– Как-то это странно. Мы ведь не боимся ультрафиолета. Так почему у Артема такие симптомы?
– Возможно когда-то, в глубокой древности, вампиры и побаивались солнечных лучей. Потом адаптировались, наверное. Эволюция все же.
– Это надо у Велика спросить.
– Почему? – удивился Юра.
– А он не говорил тебе, случайно, сколько ему лет?
– Нет.
– Спроси на досуге, – мстительно посоветовала я Юрику. – Поверь, он еще мог застать те времена.
Оставив озадаченного гения стоять в коридоре, я удалилась к себе.
Начало бала было назначено на девять вечера. За полчаса до этого мама носилась вокруг меня, завершая последние приготовления. Мои собственные попытки сделать макияж она велела оставить при себе.
– У тебя мои зеленые глаза, – вещала она. – Подводим их черным карандашом. Ты же будешь в маске. Благодаря такой подводке сквозь ее прорези твои глаза будут смотреться, как два изумруда на черном бархате.
Я поморщилась, представив вместо своих глаз вышеупомянутые камни, но спорить не стала.
– Губы должны быть алыми, под цвет серег.
– Мам, я уже выбрала себе комплект с черными камнями.
– О боже! – мать закатила глаза. – Это будет, как та картина, где негр ворует уголь черной ночью! У тебя платье этого цвета. Надо добавить яркую искорку. Вот эти гранатовые серьги в самый раз. А на шею вообще ничего вешать не смей, будешь как новогодняя елка. В украшениях надо знать меру.
Сама мама предпочла белоснежное платье с высокой талией и большим воротом и украшения с топазами.