— И Хирон, — ответил Бруан. – Если возвратится.
Дожидаться, пока Харви закончит трапезу, дух Камня не стал и со словами «дела, дела» вышел из дому. Маг был рад представившейся возможности побыть наедине, если конечно не считать Кри и Орча.
Сразу же после обеда Харольд приступил к тренировкам. Но теперь занятия анимагией он перемежал с элементарными упражнениями по некромантии. Окончательно эти навыки ни в коем случае утрачивать было нельзя. Хотя бы до тех пор, пока он находится в обществе живых мертвецов.
Одни заклятья получались у Харольда лучше, другие хуже, но все давались с огромным трудом. Это в тех случаях, когда речь шла о некромантии. С анимагией всё было проще простого. Даже в годы своей юности Харольд не мог с такой легкостью обращаться к животным и растениям. Харви жаждал поскорее избавиться от всех своих связей с прежним искусством и вернуться к миру природу. Но сначала надо было решить проблему с Орчем.
Из очередного похода Бруан вернулся на шестой послеполуденный колокол. Хирона с ним, к расстройству некроманта, не оказалось.
— Пора! – объявил дух Камня и велел готовиться к выходу.
Через четверть колокола вся компания шествовала в указанном Бруаном направлении и под его непосредственным руководством. После дневного преследования Хирона Харольд чуть-чуть проникся строением города и мог различить, что двигались они к морю. Когда некромант почти полностью уверился, что целью их является порт, Бруан свернул направо, на широкую, заполненную спешащими по своим делам горожанами улицу.
Через два десятка шагов дух Камня остановился перед большим красивым домом, над дверью которого располагалась вывеска «Сто золотых за человека».
— Нам сюда! – сказал Бруан.
В холле «Ста золотых» сидело пятеро молодчиков самого бандитского вида. Попытка пройти без очереди, совершенная Бруаном и компанией, пришлась им явно не по вкусу.
— Стоять! – закричал самый здоровый из молодцов, вставая со своего места.
— Мы торопимся, — спокойно сказал Бруан.
— На Серые Равнины! – закончил за него здоровяк.
— Не суди о людях по себе, — посоветовал ему дух Камня, ни на миг не прерывая своего движения вперед по коридору.
— Что?! – не понял бандитского вида парень.
Бруан щелкнул пальцами, и все пятеро моряков, ожидавших приглашения, обратились в пепел.
— Он так спешил на свидание с Нергалом, — сказал Бруан, оборачиваясь к некроманту. – А отправлять его туда в одиночестве мне показалось некрасивым.
Харольд только хмыкнул. Парней ему было не жаль. Они бы их прирезали, даже не задумываясь. Что плохого в том, что дух отплатил им той же монетой.
Бруан на миг замер перед дверью, ведущей в следующее помещение, ожидая пока некромант и зомби его нагонят. Потом отворил её и сделал два шага вперед, чтобы и остальные могли войти в комнату.
Внутри также было немало народу. Один рыжий здоровяк, сильно напоминающий тех пятерых из коридора, симпатичная белокурая девушка в кольчужке, паренек лет девятнадцати и черноволосый мужчина в шитой золотом белой рубашке. К нему Бруан и направился.
— Брат! Как же я рад тебя видеть! – произнес он, широко расставив руки, чтобы принять в объятья черноволосого.
Несколько мгновений тот колебался, потом на лице его возникла улыбка.
— Брат! Я так долго тебя ждал! – сказал он, обнимая Бруана.
Глава 5.
«О визитерах»
Интересная штука – радость.
Чтобы её испытать, достаточно малого. Причем подчас поводом её вызывающим является такая нелепица, на которую в повседневной жизни и внимания-то не обратишь. Ну, кто радуется, к примеру, тому, что зубы не болят или что дышать есть чем. А вот ныряльщик за жемчугом, чересчур засидевшийся на дне океана и понимающий, что подняться он скорее всего не успеет, за глоток воздуха полжизни готов отдать. Какая буря эмоций его одолевает, когда он всё-таки выныривает?! Он счастлив, словно ребенок. Он снова может дышать.
Так и Зелтран был готов выть от восторга и носиться по комнате, виляя хвостом. Наконец-то на него не стали накладывать сонное заклятье. Это могло означать очень многое, а могло ровным счетом ничего не значит, а потому Зелтран не задумывался над глубинным смыслом произошедшего и просто радовался.
Правда, устраивать концерт с погоней за отросшим на копчике волосатым придатком позвоночника он не решился. Маг, в чьей комнате в настоящий момент проживал боцман, находился не в том настроение, чтобы адекватно воспринять собачью радость.
Еще совсем недавно Бирес, а именно так звали мага, благополучно дремал на своей кровати. Хотя слово «благополучно» для характеристики его сна подходило слабо, а по правде говоря не подходило вообще. По телодвижениям мага становилось ясно, что снится ему не голубое небо и рыжее солнце, а нечто огромное и злопастное. Несколько раз Бирес начинал кричать, а однажды заплакал.
Зелтран с ужасом ожидал того момента, когда маг проснется. Волшебники, как правило, люди с очень чуткой нервной системой и все несчастья, свалившиеся на них, принимают очень близко к сердцу. Душу при этом они отводят на любых близлежащих объектах, подчас не обращая внимания на степень их полезности. Проще говоря, до конца не отошедший от кошмара маг мог запросто испепелить собачку. Зелтрана такой вариант никак не устраивал.
На его счастье Бирес оказался морально устойчивым магом и чинить непотребства не стал. Ограничился извлечением из воздуха бутылки вина, её опустошением и броском в стену. Затем маг улыбнулся чему-то своему и сотворил заклятье, убравшее с пола осколки. На Зелтрана Бирес внимание обратил не сразу, но всё-таки обратил.
— Очухался? – поинтересовался он у боцмана.
Зелтран коротко гавкнул.
— И как себя чувствуешь? – снова задал вопрос маг.
Зелтран пролаял нечто, должное означать «нормально, но был бы не против обрести свое прежнее тело».
— Понятно, — вздохнул Бирес. Боцману показалось, что лай он всё-таки истолковал неверно. – Мне тоже не по себе. Но я Слепца не могу попросить сотворить мне заклятье, чтобы о Ксарти не думалось.
Как ни странно, боцман понял, о чем говорил стигиец. В прошлую его побудку в комнате, кроме Биреса находился еще один маг. Перед тем как его допросить, он сделал так, что Зелтран перестал испытывать то безумное чувство страха, что одолевало его уже на подступах к поместью. Вероятно, его источником и был тот самый Ксарти.
Зелтран тихо тявкнул в знак сочувствия.
Но маг беседы решил не продолжать. Вместо этого снова улегся на кровать, обхватил голову руками и уставился в потолок. И тут боцман сообразил, отчего стигийца мучили кошмары. Его вчера избили. Следов, разумеется, не осталось, благо в поместье есть кому раны лечить, а вот двигался маг так, словно его тело еще помнит все болевые ощущения. Шеей и левой рукой Бирес вообще старался не шевелить, постоянно прикрывал локтем правый бок, то и дело жмурил глаза.
«Во те на!» — подумал боцман. – «Я и представить не мог, чтоб одного из Хозяев так отметелить можно было. И ведь не ноет и мебель не крушит, значит еще понимает, что легко отделался. Эх, узнать бы, что же с ним такое приключилось!»
Вот уже около колокола единственным движимым объектом в комнате было пятно от солнца на стене. Маг лежал и смотрел в потолок, пес лежал и смотрел на мага. Оба ждали неизвестно чего.
— Плохи наши с тобой дела, пес, — вдруг ни с того, ни с сего произнес маг. Положения своего при этом он менять не стал. – Жить осталось нам совсем немного. Хотя, может статься, ты поживешь подольше. Вот только от собачьей шкуры избавиться не выйдет.
Зелтран тявкнул, показывая что заинтересовался.
— Подробностей желаешь? – спросил маг.
Снова короткое «гав».
— Пожалуйста, — ответил Бирес. – Наш с Карун-Ра план по устранению духов вчера вечером отправился прямиком в пасть к Нергалу. Теперь от ярма Ксарти нам уже не отделаться. Скоро, очень скоро эта тварь обо всем догадается и прикончит нас со Слепцом, а тебя пустит на ингредиенты для заклятий. На тебе сохранились следы, как минимум, одного из его братьев.