— Спасибо, — очень серьезно ответил зомби. – Еще я был бы очень благодарен, если бы ты не отстранялся от разговора. Вдвоем будет проще разобраться, что к чему.
— Что же ты хочешь от меня услышать? – спросил Сигурд.
— Ответы, — сказал зомби. – Я похож на человека?
— Только внешне, — сказал ванир. – Если ход твоих мыслей соответствует тому, что ты говоришь, у тебя проблемы с восприятием окружающей действительности. Скорость мышления сравнительно мала, что удивительно при нормально работающей логике.
— Я прокручиваю в голове одну и ту же мысль по нескольку раз, — продолжил размышления ванира мертвец. – Концентрируюсь на ней, слежу, чтобы она никуда не исчезла. Это ненормально. Раньше было иначе. Можно предположить, что будет дальше. У меня начнутся приступы неконтролируемой агрессии, связанные с тем, что мысли начнут ускользать, а желание думать никуда не исчезнет. Я уже сейчас ощущаю зародыши этой злости.
— Зависть? – поинтересовался Сигурд.
— Сейчас – да, — ответил зомби. – Я завидую тебе. Ты думаешь быстрее меня. Но это пройдет. Я погружаюсь в себя. И ненавидеть за неспособность нормально мыслить я тоже буду исключительно себя. На внешний мир обрушится внутренняя злоба, потому она будет слепой.
— Плохой исход, — сказал Сигурд. – Думаю, тебе лучше принять мою сторону. Сейчас ты еще на границе, последний шаг не сделан. Я даже не вижу здесь особой дилеммы.
— Есть еще один аспект, — зомби не спешил соглашаться. – Моё тело и его связь с душой. Каждый день я ощущаю её всё более и более четко. Во время моего прошлого человеческого сознательного периода я ничего не помнил из мертвого периода. Сейчас же я могу с легкостью пересказать все события минувшего дня.
— Самый вероятный итог, — предположил Сигурд, — равновесное состояние между жизнью и смертью.
— Мне неприятно это слышать, — сказал зомби. – Еще неприятнее представлять себе это. Но боюсь, что ты прав. Конечно, имея дело с Бруаном никогда не знаешь, чего ожидать. Но думаю, пришло время вмешаться в происходящие процессы. Я больше не задерживаю тебя, воин.
Повторно просить о помощи Сигурд не стал, да и была ли бы польза от такого напарника, большой вопрос. Оставив мертвеца созерцать из окна виды ночного Сартоса, ванир покинул комнату. Выйдя в коридор, Сигурд ненадолго задержался. Дождался, пока глаза вновь привыкнут к темноте.
Других любителей погулять по ночному дому на этот раз не обнаружилось. Сигурд спокойно миновал отрезок коридора, ведущий к лестнице, спустился вниз и стал на цыпочках подбираться к двери в комнату Бруана. Ни единый шорох не выдал движения ванира. Пока всё шло идеально.
Стучаться ванир, разумеется, не стал, но и дверь распахнул, стоя перед ней в полный рост, не таясь. Если дух не спит, можно сделать вид, что пришел поговорить. Даже тему они с Тарой заготовили – возвращение Зелтрану привычного облика. Но никаких сказок не понадобилось. Бруан мирно спал, едва заметно похрапывая.
Сигурд достал из-за пояса кинжал, заговоренный Коратцо, и приблизился к духу. Никаких защитных заклятий ванир не ощутил. Теперь достаточно одной маленькой царапины, и с безумцем покончено. Но Сигурд решил перестраховаться и ударил в сердце.
— Убил! – заорал Бруан, по-шутовски вытаращив глаза. – Ай-ай-ай, убил! Спящего зарезал. И кто?! Доблестный сын Нордхейма.
Кинжал торчал в груди Бруана и, судя по всему, не причинял ему никаких неудобств. Дух выглядел донельзя довольным. Впрочем, повод-то у него имелся. А вот Сигурд несколько опешил. Такого исхода они с Тарой не предусмотрели.
— Ну, что стоишь? – сказал ему Бруан. – Присаживайся, раз уж на огонек заглянул. Кстати! Свет.
По слову духа загорелись все свечи, находившиеся в комнате.
Сигурд, понимавший всю незавидность своего положения, решил с духом не спорить и сел на стул неподалеку от кровати. Бруан тоже поднялся с постели. Кинжал так и торчал в груди. Крови не было.
— Вина хочешь? – спросил у ванира дух Камня. – Выпить-то, пойди, хочется. Пришел, думал, ткнуть ножичком и нет противного Бруана, а тут такая пакость вышла. Как с горя не приложиться?!
— Я всё же воздержусь, пожалуй, — сказал Сигурд.
— Хочешь, угадаю, о чем думаешь? – предложил Бруан.
— Ну, давай, — согласился ванир. Первоначальная растерянность постепенно начала уступать место безразличию, смешанному со страхом.
— Гадаешь, почему оружие братца на меня не подействовало, — сказал дух. – Я тебе отвечу. В случае преждевременной смерти я лишился бы великого множества всяких интересных разностей, и мне пришлось наступить на горло собственной песне. Я обезвредил всё имеющееся в этом доме оружие. Конечно, этим самым я лишил себя ни с чем несравнимого чувства опасности, ощущения, что твоя жизнь висит на волоске, но мне пришлось…
— Тебе плевать на собственную жизнь? – спросил ванир.
— Отчасти, — сказал Бруан. – Я не отношусь к ней с таким трепетом, как это делают большинство людей и богов.
— Тогда ты воистину сумасшедший, — бросил ему Сигурд.
— Я этого не отрицаю, — ответил дух Камня. – Но ты, вероятно, имеешь в виду, что моя позиция бредова и не имеет под собой устойчивого логического обоснования. Могу уверить тебя, что это не так. Что ты чувствуешь, бросаясь в бой? В настоящий, который почитаешь праведным.
— Ярость, желание сокрушить врага, — апатия всё больше завладевала Сигурдом. Все чувства, что он испытывал в данный момент, были какими-то жалкими, серенькими. На сознание они совершенно не влияли.
— Видишь, ты не выделяешь страх смерти, — указал ваниру Бруан. – Он присутствует, но не доминирует. То же самое относится к любому другому процессу, сопряженному с повышенным эмоциональным уровнем. Это в повседневности мы стараемся уберечься от опасностей, реальных и мнимых. А теперь ответь мне, когда ты чувствуешь, что счастлив? В серых буднях кроется истинное удовольствие? Или всё же в нахождении на грани?
— Я выберу второе, — сказал Сигурд и добавил, — но многие со мной не согласятся.
— И что же они находят в серости? – непонятно у кого спросил Бруан. – В ней нет ничего достойного. Жизнь таких людей сродни животному существованию или даже растительному. Но и в них есть то начало, что однажды подтолкнет их сделать шаг к грани.
— Надо ли им это? – поинтересовался Сигурд.
— В любом случае, они должны познать и лишь потом решать, — настаивал дух Камня. – Ты злишься на меня за то, что я сотворил с твоими товарищами, но ведь я облагодетельствовал их. Вспомни свои ощущения! Все они жили одним моментом. Мысли, устремления, желания, вся их суть была сосредоточена на одном лишь объекте, на той искре, что приближалась к ним. В их жизни не нашлось ничего такого, что затмило бы собой тот миг. Главное было оставить им надежду, соприкосновение с искрой не должно было означать верную смерть. Ожидание неизвестности. Что может совершенней?
— Те, кто погиб, не оценят твоего дара, — злость начала медленно восставать из пепла в душе ванира.
— Пожалуй, — согласился Бруан. – Но должен же я был и себя позабавить. Я ведь тоже не знал, что ознаменует собой прикосновение искры. Эгоизм свойственен мне не в меньшей степени, чем большинству людей. Даже, наверное, в большей. Прости, но мои ощущения волновали меня сильнее, чем судьба части твоих товарищей. Утешай тебя тем, что умерли они счастливыми. Но мы отошли от темы. Тебя интересовало моё отношение к жизни и смерти. Дело в том, что мои возможности в разы превышают те, которыми наделен человек. Я могу позволить себе полностью исключить серость из своей жизни. Каждый миг я нахожусь на грани, потому и к идее смерти я отношусь без привычного для людей содрогания. Страх есть, но он не доминанта.
— Что же произошло такого, — спросил ванир, — что сегодня ты изменил собственным принципам?
— Грядут такие события, — ответил дух, — не принять участия в которых, преступно. Но у меня всё-таки есть ощущение, что я поступил с тобой не совсем честно. В иной ситуации твоё предприятие имело бы определенные шансы на успех. Думаю, будет справедливо дать тебе еще одну попытку. Удачи, ванир!
Бруан подмигнул первому помощнику, и в тот же миг Сигурд оказался на втором этаже перед дверью собственной комнаты.