Дух

Воронин Анатолий Яковлевич Дух

Воронин Анатолий Яковлевич

"Дух"

Вместо пролога

Шел уже второй год моего пребывания в афганской загранкомандировке. По местным меркам, меня можно было уже причислять к матерым стервятникам, у которых не было за душой ничего святого. Рейды со спецназом и индивидуальные операции по ликвидации конкретных полевых командиров и их подчиненных были неотъемлемой частью жизни советника спецотдела царандоя.(1)

Имея за плечами двенадцатилетний оперативной опыт в уголовном розыске, я довольно легко усвоил азы разведывательно-диверсионной работы. Именно этим занимался спецотдел. И горе тому, кто по той или иной причине попадал в поле его зрения. Конечный итог для них был один - бомбоштурмовой удар, артобстрел и, как самое последнее, что могли предложить "шурави", быть повешенным на стволе "нюрки".(2)

Жестокость была обоюдной и диктовалась не законами войны, а эмоциями. Не жалели никого, даже скотину, которая по воле случая попадала под горячую руку противоборствующих сторон. Резали, рвали, душили все, что могло передвигаться, или хотя бы шевелиться.

Законы войны - не писаны, дики...

Кандагар

Те, кому волею судьбы хоть раз пришлось побывать в Кандагаре, никогда не забудут этот экзотический восточный город.

С незапамятных времен, являясь южным форпостом Афганистана и одним из символов его могущества, Кандагар считался непризнанной столицей независимых пуштунских племен. Зная об этой особенности Кандагара, правители Афганистана всех времен старались не упускать своего влияния на этот мятежный город. Заигрывая с вождями крупных племен и давая им возможность самостоятельно вершить человеческие судьбы, бывшие эмиры и короли Афганистана превратили Кандагар в некое подобие свободной экономической зоны. При этом сами короли и окружавшая их знать, никогда не забывали и о своих интересах. Многочисленные дворцы и виллы, украшавшие Кандагар и его пригороды, подчеркивали значимость их владельцев, занимавших ответственные посты в Кабуле.

Расположенный на стыке южных отрогов Гиндукуша и жарких песков Регистана - Кандагар гармонично вписывался в окружающий его ландшафт. С запада и востока к городу подступали невысокие скалистые хребты, которые так же как и оазисная долина, раскинувшаяся к югу от города, защищали его от палящих ветров и пыльных бурь.

Особый колорит городу придавали вековые сосны и огромные тополя, произраставшие по всему городу. Особенно много их было Шестом районе, раскинувшемся к западу от старых кварталов Кандагара. Эта часть города фактически была лесопарковой зоной, облюбованной и преобразованной в 20-м веке местной знатью.

Надо отдать должное местным жителям, которые за годы военного лихолетья не поддались соблазну и не пустили всю эту зеленую прелесть на дрова.

В кронах деревьях гнездились экзотические птицы. Больше всего было попугаев. Окрашенные в ярко-зеленые цвета, они в огромных количествах восседали на макушках раскидистых чинар и гранатовых деревьев. Их резкое цоканье были слышно по всей округе.

Центральная часть Кандагара представляла собой древний город, поделенный на четыре независимых друг от друга района, обнесенных общей глинобитной стеной, служившей в свое время оборонительным рубежом. Каждый район имел свою мечеть и баню, которые для местных жителей являлись своеобразными центрами общения.

В центральной части старого города располагалась большая мечеть с куполом голубого цвета. Этот купол был виден за многие километры, что делало его хорошим ориентиром для моджахедов при обстрелах правительственных и военных объектов.

Согласно древнему преданию, пророк Мохаммад, посетивший Кандагар во время миссионерского путешествия по Азии, подарил своим ученикам кожаный плащ. Со слов прихожан, этот плащ до настоящего времени хранится в мечети как одна из святынь Ислама.

В старый город можно было попасть с любой из четырех сторон. Парадный въезд в него, увенчанный каменными воротами "Идго", названными так в честь большого религиозного праздника - Ид, располагался с северной стороны. Построенные в характерном для средневекового Востока стиле и расписанные разноцветной глазурью, ворота до сих пор являются своеобразной визитной карточной Кандагара.

В 20-м столетии часть старого города была снесена, а на его месте был построен комплекс зданий, в которых разместилось губернаторство и прочие государственные органы. После Апрельской революции предназначение этих зданий существенно не изменилось. Но только теперь это была уже вотчина нового губернатора и целой армии его чиновников.

Особый колорит городу придавали базары, лавочки и лавчонки, каковых в городе было многочисленное множество.

Насквозь пропитанная копотью мастерская ремесленника, специализирующегося на изготовлении медных казанов и прочей домашней утвари, мирно соседствовала с хлебопекарней, в тандыре которой весь день пеклись плоские кукурузные лепешки. Дукан торговца тканями вплотную примыкал к мясной лавке, а овощная лавка - соседствовала с мастерской по ремонту велосипедов.

Особый колорит всей этой экзотике придавали многочисленные чайханы, которые попадались буквально на каждом шагу. Кроме традиционного чаепития чайханщики обеспечивали своим посетителям целый спектр сервисных услуг, - от дремоты на подушках, до курения кальяна с опием...

Но был у Кандагара и иной облик.

Как и другие города, и кишлаки Афганистана, его не обошла стороной война, которая на протяжении нескольких лет бушевала в этой стране. Развалины домов, которые когда-то были красивейшими виллами, можно было увидеть сразу же на въезде в город. И не имело значения, с какой стороны вы попадали в город - разруха была повсюду.

Солдаты и офицеры Советской Армии, проходившие службу в Кандагаре, наверняка никогда не забудут ни "Элеватор", ни "ГСМ", ни "Черную площадь". Это были черные дыры, в которые улетали души погибших советских солдат и миллиардный военный бюджет Советского Союза.

Обочины дороги, ведущей от "Черной площади" к "Элеватору", сплошь были усеяны остовами сгоревших автомашин и бронетехники. Побывав в 1987 году именно на этом участке дороги, Александр Розенбаум написал свой знаменитый "Чёрный тюльпан". В исполнении автора эту песню первыми услышали военнослужащие Кандагарской Бригады.

На стене одного из полуразрушенных зданий "ГСМ" наверно до сих пор сохранилась надпись, которую тогда углем сделал Розембаум. Всего одно слово - "Удачи!"

Джилани

Добродушный водитель по имени Джилани, весельчак и балагур, коренной кандагарец, был душой всего советнического аппарата провинциального царандоя. Мне он больше всего пришелся по душе. Простецкий и бескорыстный, он был готов перегрызть горло любому собрату, который хоть что-то имел против военных спецов, особенно советников уголовного розыска и спецотдела. Не раз выручал меня и моего переводчика Олега, когда мы возвращались в "Кампайн", попросту - ООНовский городок(3) в неурочное время, которое фактически начиналось после обеденного намаза.

Джилани был "справным" водителем, даже в мыслях не позволявшим себе, чтобы старенькая "Тойота", на которой он честно отрабатывал свой хлеб, могла подвести его и перевозимых им советников. "Тойота" отвечала ему тем же.

Внешне Джилани был невзрачным, худощавым мужичком в возрасте Христа, чуть ниже среднего роста, с огненно-красной растительностью на голове. Одевался исключительно в национальную одежду - длинную рубаху, широченные штаны и тапочки на босую ногу. По-русски Джилани разговаривал не так чтобы хорошо, но зато освоил афганский вариант "эсперанто" - своеобразный каламбур из расхожих русских слов в сочетании с дари. Этого ему было достаточно для общения с "шурави". Но когда Джилани пытался объясниться, складывалось впечатление, что другим его языком являются руки - настолько быстро он ими жестикулировал.