Для понимания контекста стихотворения важно знать, что при дворе танского императора Сюаньцзуна расхожим было сравнение его любимой фаворитки Ян Гуйфэй с богиней Сиванму.
Спутались плети зеленой повилики,[255]
Оплели ветви сосен и кипарисов.
У трав и деревьев должна быть опора,
Чтобы выстоять долгие холода.
Что же деве — нежному персику[256] —
Сидеть, вздыхая над «стихами репы и редиса»?[257]
Ее яшмовый лик еще цветет яркими красками,
В прическе-туче не появилось седых нитей.
Но милости господина уже исчерпаны —
Что же будет со мной, ничтожной?
743 г.
Смерч пронесся по всем восьми пустошам,[258]
Все десять тысяч вещей[259] погибли.
Набежавшие тучи скрыли обессилевшее солнце,[260]
Бурные волны всколыхнули Великую Бездну.[261]
Дракон-Феникс[262] сбросил узы,
И куда же ему теперь податься?
Уйду, уйду, унесусь на Белом Коне,[263]
На безлюдной горе воспою ростки на полях.
757 г.
Сто сорок лет[264] —
Сколь величественной была имперская власть!
Издалека видна башня Пяти Фениксов,[265]
Вздыбленная над тремя потоками.[266]
Придворные вельможи — что звезды и луна,[267]
Важные гости — что облачная дымка.
[А ныне — ] бойцовские петухи[268] в злаченых палатах
Да забавы с мячом[269] у яшмовых террас.
Так себя ведут, что раскачивают белое солнце,
Так расходятся, что крутится синее небо,
Кто в фаворе — стремится еще выше,
Кто сошел с тропы — навеки отброшен.
И только Ян-копьеносец,[270]
Замкнув ворота, писал трактат «Великое Сокровенное».
753 г.
Цветы персика раскрылись в восточном саду,[271]
Улыбаясь, славят белый день.
Раскрылись под дуновением весеннего ветра,
Растут, впитывая дар весеннего солнца.
Чем это не прелести красотки?
Но боюсь, что цветы не дадут семян.
Повернет Драконов Огнь[272] —
И опадут, погибнут раньше времени.
А кто слышал о сосне на Южной гope,[273]
Что одиноко стоит под свистящим ветром?
743 г.
Циньский император[274] сжал драгоценный меч
И своей яростью устрашил духов.
Чтобы догнать солнце, помчался к морю,
Подгонял камни, спешил по синей переправе.
Набрал солдат, опустошил все девять округов страны,
Строя мост, изувечил десятки тысяч человек.
А потом еще затребовал пэнлайский эликсир,[275]
Как же ему думать о весенней пахоте?!
Силы истощились, а успеха не достиг,
И скорбь не стихает тысячи лет.
747 г.
Красавица появилась из южных краев,[276]
Светел прекрасный, как лотос, облик.
Белоснежные зубы так и не удалось обнажить,
Прекрасную душу пришлось замкнуть в себе.
Издавна девы в пурпурных дворцах[277]
Ревновали к черным бровям-мотылькам.[278]
Вернись к себе на отмель рек Сяо и Сян,[279]
Что здесь заслуживает глубоких вздохов печали?
743 г.
В стране Сун[280] к востоку от террасы Платанов[281]
Невежда добыл яньский камень.[282]
Пыжился, считая его сокровищем Поднебесной,
Снисходительно насмехаясь над яшмой Чжаоского князя.[283]
Чжаоская яшма не темнеет, не стачивается,
А яньский камень — не настоящее сокровище.
Много бывает всяких заблуждений,
Как же отличить яшму от простого камня?
743 г.
Иньский правитель внес смуту в установленный Небом порядок,[284]
Чуский [князь] Хуай лишился рассудка.[285]
[И тогда] Святой Телец[286] появился на Срединном пустыре,
Высокие врата [дворца] заросли сорными травами.[287]
Би Гань[288] увещевал и был убит,
Цюй Пин[289] сослан к истокам Сян.
Какая может быть любовь в пасти тигра?
Тщетна преданность красавицы.[290]
Пэн Сянь[291] давно утонул в пучине,
С кем же можно поговорить об этом?
753 г.
Ясная весна утекает пугающе быстро,
И красный свет[292] лета спешит умчаться.
Нестерпимо видеть, [как] осенние чертополохи
Уносятся ветром, к чему им прислониться?
Порывы осеннего ветра прижимают орхидею,
Холодные белые росы[293] орошают мальвы.[294]
Достойных мужей[295] вокруг меня нет,
Травы засохли, деревья опали.
728 г.
Как все спуталось в годы Воюющих царств![296]
Войска набегали, как беспорядочно плывущие тучи,
[Судьба] царства Чжао зависела от борьбы двух тигров,[297]
Царство Цзинь было поделено между шестью сановниками.[298]
Порочные вельможи жаждали захватить посты,
Привести своих, собственный клан.
Итог может быть таков: Тянь Чэнцзы[299]
Однажды утром убил циского государя.
753 г.