Она надеялась найти Артура, верила, что, вернувшись поздно ночью, он обязательно ляжет спать.
«Поспи сегодня», – написала она записку и оставила ее прямо на ноутбуке, только чтобы он не садился за него по возвращению.
Ждать, когда они с Кириллом вернутся, Маша не могла. Достала пирог, оставила на столе, а сама пошла спать.
Этот пирог и записка были ее способом поддержать, но Артура не было рядом утром и это пугало так сильно, что, забывая о переставленном будильнике, Маша вскакивала.
Одеяло Артура так и лежало сложенным пополам на краю – холодное и чужое. Так было почти каждое утро, но мысль о том, что они могли и не вернуться, больно колола под ребрами и заставляла выскочить из спальни.
В коридоре она сразу увидела отблеск включенного на кухне ноутбука.
На улице было темно, словно глубокой ночью, а Артур сидел с кружкой перед включенным ноутбуком. Свет экрана освещал напряженную морщинку на его лбу. Он не то что-то читал, не то смотрел на открытый документ, не в силах его прочесть, но Машин шаг он не услышал.
– Ты не ложился? – спросила она шепотом еще из коридора, стараясь его не пугать, но Артур все равно вздрогнул, посмотрел на нее и, отставив кружку, протянул ей руку.
– Мне нужно было проверить сообщения, – ответил он, привлекая ее к себе. Уткнувшись носом в ее бок, прямо под грудью, он чуть не заскулил от усталости.
После ночной вылазки снова болела сломанная летом рука. Боль прожигала запястье и, раскатываясь по ладони, выкручивала пальцы, особенно мизинец. Артур понимал, что сам во многом виноват, не следовал рекомендациям, не разрабатывал нормально руку, а потом давал ей новую нагрузку в большом количестве. Дурак.
Только прижать к себе Машу больной рукой было по-своему приятно, а еще страшно от того, что она так близка, а значит – в опасности, из-за него в опасности. Ему стоило уехать от Маши и Кирилла, спрятаться на конспиративной квартире, а лучше уехать из страны, но и то, и другое окончательно превратило бы его в человека, оторванного от реальности. Как он тогда будет принимать решения? Ради чего он тогда будет бороться?
– Сообщения в твоих пяти аккаунтах можно проверять вечно, – строго сказала Маша, приобняв его и погладив по отросшим волосам. – Тебе отдыхать надо.
Она правда так считала, но мельком видела монитор, взгляд вырывал пару слов из текста и ей становилось так страшно, что она закрывала глаза и прижимала его к себе еще сильнее, а он только печально улыбался. Аккаунтов было не пять, а много больше, но Маша просто считала телефоны и даже так понимала слишком много, но все равно его любила, все равно надеялась его спасти.
– Прости меня, – шептал Артур, не в силах ее отпустить. – Я не знаю, что надо сделать, чтобы это закончилось.
– Никто не знает, – ответила Маша и все же отстранилась. – Давай я лучше тебя покормлю.
Она резала свой пирог с мясом, с горечью понимая, что его никто так и не тронул, а затем отправляла в микроволновку два куска – себе и Артуру.
– Когда ты в последний раз нормально спал? – спросила она, когда микроволновка зашумела.
– Маш, а какая разница, если всего этого все равно недостаточно? – спросил Артур, захлопнув ноутбук.
– Ты не можешь сделать все один, а людей с каждым разом все меньше, и я боюсь, что однажды никто просто не выйдет, – шептала Маша, включая чайник.
– Это и значит, что я делаю недостаточно, – ворчал Артур в ответ. – Я не знаю, что надо сделать, чтобы заставить людей выйти. Умереть как Рома, но по плану? Я ведь даже не уверен, что в это воскресенье получится собрать людей, и вопрос не в том, что они боятся, а в том, что им действительно есть чего бояться. Людей разгоняют еще до точки, скоро дойдет до того, что колонну собрать станет невозможно, а нам нужна критическая масса, чтобы…
– Остановись, – перебила его Маша, протяжно выдыхая.
Ложка с сахаром в ее руках дрожала, и белые мелкие кристаллики рассыпались мимо чашки на столешницу.
– Я не хочу знать, чем ты занимаешься, – выдавила, наконец, Маша, высыпая остатки сахара в чашку.
– Конечно, – глухо ответил Артур и встал, только выйти он не успел. Маша метнулась к нему и поймала за ноющую правую руку.
– Артур, я не это имела в виду, просто мне так страшно, что…
– Да ладно тебе, – вздохнул он и обнял ее, чувствуя вместо обиды тягучую усталость. – Я бы очень хотел, чтобы ты не жила в этом мире, не видела всего этого. Никогда.
– Я не хочу, чтобы тебя посадили, – шептала Маша, совсем его не слушая. – Я не хочу дрожать от мысли, что тебя пытают в СИЗО, не хочу молиться, чтобы тебя не убили. Подумай обо мне хоть немного…
– Но я и думаю о тебе! – возмутился Артур, отшатнувшись. – Я хочу, чтобы ты была свободна по-настоящему, хочу, чтобы мы могли быть свободными, чтобы дети наши были свободными, чтобы их учили думать умные люди, чтобы они могли развиваться, чтобы, черт подери, было не страшно жить дальше у себя дома! Неужели ты правда думаешь, что я борюсь ради себя? Да мне одному проще уехать, но сколько людей жизнь положили на эту борьбу? Сколько из них получат сроки? Ты хочешь, чтобы они сидели от звонка до звонка? Пока я отдыхаю?!