– Вот именно, – вздохнул Артур.
Он хорошо знал о событиях сентября, хоть и сидел в это время на сутках, да и суть была слишком очевидна. Толпа против техники – ничто, особенно если эта толпа не готова рисковать жизнью.
– ПП – уязвимая точка, – согласился Наташка, – но она останется уязвимой, даже если люди будут идти мимо. На мой взгляд, наоборот, есть шанс собрать ту критическую массу, которую силовики не решат тронуть, особенно в ограниченном пространстве.
– Гэта рызыкоўна, але што мы можам? Толькі скарыстаць момант і спадзявацца, што гэта штось змене[57], – поддержала его Лилипут.
– Именно поэтому марш именно такой, – заключил Мимокрокодил, – и я не буду просить что-то изменить. Вопросы?
– Нет вопросов, – устало выдохнул Артур.
Ему все это напоминало обсуждение марша в начале октября. Он только вышел с суток, и был объявлен Марш освобождения политзаключенных[58]. Тогда люди собирались на Стеле[59], а закончили свой марш на Окрестина.
– Это очень плохая идея, – говорил о марше Артур. – Это режимный объект, там могут открыть стрельбу, и это будет почти законно, а освободить никого не удастся. Отдельный вопрос – как это скажется на условиях заключения.
Ему тогда сказали почти то же самое. Надо ловить момент, надо пытаться. Закончилось это тем, что волонтерский лагерь перед Окрестина разогнали. Лучше от этого никому не стало.
– А я говорил, – сказал на это Артур на следующем созвоне.
– Гэта быў шчыры парыў! Людзі хацелі выказаць свой пратэст менавіта так. Няўжо яны не маюць на тое права[60]? – поразилась Лилипут.
– Это Окрестина! Его надо или штурмом брать, или не выделываться. Кто вообще в своем уме дразнит террористов с заложниками?
– А ты, я смотрю, радикалом стал, – ворчал Мимокрокодил.
– Я не радикал. Я реалист, – вздыхал Артур, а потом мысленно матерился на глубокую душевную тираду Лилипута об уважении к травматическому опыту Артура.
– Мы ўсе разумеем, – говорила она, – но тое, што здарылася з табой, здараецца не з усімі. Шмат людзей выходзіць пасля затрымання са штрафам, яшчэ больш застаецца не затрымана. Падумай пра гэта, і пастарайся зразумець, што затрыманні непазбежны, як і арышты. Гэта адказ улад, з якім нам нічога зараз не зрабіць[61].
– И не смей говорить, что она не сидела и не знает, о чем говорит, – предупреждающе заявлял Мимокрокодил, хотя Артур никогда ничего подобного не говорил, просто хотел свести потери к минимуму.
В такой обстановке он, конечно, не сказал никому про звонок из СК, просто отчитался, что живет теперь на квартире, никак с ним не связанной. Официального договора аренды у Кирилла не было, и это, в любом случае, путало следы. Этого, на взгляд Артура, было достаточно, чтобы спокойно продолжить начатое.
Он не рассказал всей правды даже Наташке, хотя тот один его всегда понимал, вместе с ним тряс всю команду вопросами безопасности и поддерживал во многих спорах, особенно когда дело доходило до бравады.
– Да я никогда ничего не скажу, если меня возьмут! – любил заявлять один из активистов. – Им не выбить из меня наших тайн!
– Ага, у тебя, я смотрю, большой опыт противостояния пыткам, – зло отвечал на это Артур.
– Никто не может знать наверняка, что он может или не может, – пояснял его злобный сарказм Наташка и шел буквально клевать человеку мозг вопросами безопасности, чтобы телефон был не засвечен, чтобы админка была надежна спрятана, чтобы рот на замке держался.
Наташка был единственным шансом Артура что-то продавить, но если Наташка поддерживал план – можно было не спорить.
«Они походу считают, что я думать не способен – только бояться. Не здравый человек, а ходячая травма», – думал Артур, слушая обсуждение времени. Спор выходил жаркий, но он не видел смысла вмешиваться.
– Какая разница? – спросил он в итоге. – Неважно, сделаем мы пост в девять утра или в десять, главное, что люди уже знают, что старт Марша в полдень.
– Хочаш сказаць, што няма ніякай розніцы колькі будзе часу на падрыхтоўку?[62] – удивилась Лилипут.
– Да, техника все равно часов в восемь въедет в город, а ОМОН будет в боевой готовности. Окружить площадь они успеют, даже если вы сделаете пост в полдень.
– Прекрати, – сказал ему на это Мимокрокодил, – иначе я тебя просто кикну[63].
– Спокойно, парни, – вмешался Наташка. – Я на самом деле согласен с Китайцем: невелика разница, будет пост в девять или в десять, поэтому можно публиковать в девять, чтобы у людей было чуть больше времени все продумать и добраться до стартовой точки.
57
Это рискованно, но что мы можем? Только пользоваться моментом и надеяться, что это что-то изменит (бел).
60
Это был искренний порыв! Именно так люди хотели выразить свой протест. Неужели они не имеют на это права? (бел.)
61
Мы все понимаем, но то, что случилось с тобой, случается не со всеми. Много людей выходит после задержания со штрафом, еще больше остается незадержанными. Подумай про это и постарайся понять, что задержания неизбежны, как и аресты. Это ответ властей, с которым мы сейчас ничего не сможем сделать (бел).