«Люблю. Скучаю. Жду», – она написала эти слова черной гелевой ручкой в конце главы. Надпись не нашли, когда проверяли передачку[71]. Печатные буквы сливались с общим текстом и только по смыслу сразу бросались в глаза, а он понимал, что есть только один человек, способный написать это, только один человек, способный собрать передачку для него – Маша.
Эти три слова внутри книги заменили ему письма. Маша их писала, но он не получил ни одного и даже не расстроился всерьез. Одного «жду» было достаточно, чтобы снова тянуться к ней и крепко обнимать.
Глава 13
Несмотря на выходной, Маша поставила будильник на раннее утро. Она хотела приготовить еду, найти что-то особое и отправиться на субботний женский марш. На них она ходила не часто: боялась пойти одна, а компания обычно не находилась.
Потому она ходила на марши по воскресеньям, всякий раз, когда у нее не выпадала смена. Компания на воскресенье находилась всегда, да и в колонну она вливалась, когда та была уже сформирована, а выходила, пока разгон не начинался. Это были требования Артура.
– Им нет никакого дела, женщина ты или мужчина, – говорил он строго, отправляя ее на марш.
Он часто пугал ее историями о пытках, побоях и невыносимых условиях для задержанных, опуская при этом простую правду о том, что парней брали чаще и били чаще, чем девушек. Он не один раз напоминал ей про август и не раз говорил, что все снова может обернуться чем-то подобным. Вспоминал про желтые метки, которыми тогда помечали тех, кого считали координаторами.
Маша знала, что такая метка погубила Витю. Артура от той же участи спас ОМОН. Они так его брали и били при задержании, что сами разбили его телефон. Тот лежал в кармане и, когда его достали, смысла спрашивать пароли не было, но сам Артур знал, что сотрудникам не понравился бы его телеграм. Он прямо говорил об этом всякий раз, когда заставлял Машу и Кирилла найти себе примитивные кнопочные телефоны.
– Оставляете свой смартфон дома, берете кнопочный звонильник и идете, куда хотите, – говорил он почти приказным тоном.
Маша делала, как он велел, хотя знала, что вопрос телефона может решаться иначе. Кто-то ходил с телефоном без телеграма, кто-то удалял его перед маршем, а кто-то не брал телефон вовсе. Маше же связь была нужна.
Всякий раз, когда она уходила, Артур присылал ей СМС с одного из номеров Кирилла. Эти сообщения, иногда состоящие из одного лишь «+», были сигналом, что пора уходить. Маша всегда послушно делала, как ей велели, хотя давно поняла, что свой сигнал она получает раньше Кирилла. Она была благодарна за это, потому что всегда имела возможность выйти из толпы, свернуть в какой-нибудь двор и превратиться в обычного прохожего, чтобы вернуться домой, так и не увидев силовиков.
Только однажды в октябре все пошло не так. Она, видимо, слишком рано вошла в колонну. Автозаки и бусы с ОМОНом появились так внезапно, что она по-настоящему поняла, какая же она трусиха.
Прижатая к дому вместе с небольшой группой людей, она оказалась в сцепке в самых первых рядах. У нее не было флага. Она боялась дышать, видя прямо перед собой людей с дубинками в руках. Ее ударили по руке, разбивая сцепку, затем вырвали вместе с парнем, что был рядом, а потом повели к бусу, потащили так, что она едва успевала переставлять ноги. Она не успела ничего осознать, а у самого буса ее оттолкнули, обложив матом.
– Домой проваливай, шалава! – рявкнул на нее кто-то из силовиков. В их черном живом потоке она не могла разобраться. Она отшатнулась, оступилась, упала в траву у дороги, а потом подорвалась с места и побежала прочь под самодовольных хохот.
Она убегала и плакала, потому что безумно боялась задержания, боялась увольнения, боялась этих людей в черном со шлемами и дубинками.
Она забегала во двор, пряталась в беседке и зажимала себе рот, чтобы не рыдать в голос. В таком состоянии ее и нашла подруга.
– Они забрали только парней, – сказала она.
Маше от этого не стало легче, наоборот. Она только больше испугалась за брата, за Серегу, за Артура, который дома делал что-то такое, за что его, возможно, просто убьют, когда поймают.
71
В сентябре две тысячи двадцатого года проблем с передачками для отбывающих административные аресты практически не было.