Увидеть все и сразу было невозможно, и потому глаза у Сергея нервно бегали из стороны в сторону, и это забавляло сидевшего напротив.
– Не ври мне! – говорил он с победной насмешкой в голосе. – С кем ты был?
– Один, – прошептал Сергей в ответ и, вцепившись в стул, отодвинул его чуть подальше. – Я был один и пил кофе. Я постоянно так делаю!
– Каждое воскресенье? – со зловещей усмешкой спросил мужчина, небрежно бросив телефон на стол.
Сергей проследил за ним взглядом и нервно сглотнул, наблюдая, как сидевший напротив стал неспешно разминать кулаки.
– Да, каждое воскресенье, – ответил Сергей, наблюдая за руками и почти не думая над тем, что говорит, пытаясь оценить угрозу.
– И при этом ты не знаешь ничего о протестах?! – закричали на него с явным обвинением, а пальцы сидевшего напротив показательно сжались в кулаки.
Сергей перестал дышать, глядя на эти руки. Паника начинала брать верх, но он все еще пытался контролировать свои ответы, хоть как-то.
– Какие протесты? – жалобно спрашивал он, понимая, что вопрос вместо ответа точно никому не понравится.
– Вот эти протесты! – заявил мужчина, забирая у товарища флаг. Он был сильно измят и испачкан, и потому Сергей сразу вспоминал тот самый флаг, что забрал себе Пылесос. Только теперь на белой ткани отчетливо виднелись следы грязных берц и это вызывало тошноту.
Серега внезапно подумал, что эти двое, злые и безумные, закончив с Пылесосом, пришли к нему, а в голове всплывал лишь один вопрос: что они так долго делали с его товарищем?
– Вот такими фашистскими тряпками каждое воскресенье ходят махать продажные уроды! Которых ты никогда не видел?! О которых ты ничего не знаешь? И это притом, что твой друг – один из них?! – кричали на Сергея, пока он смотрел на флаг, думая про товарища. – Говори правду! – снова приказали ему и, взмахнув флагом, ударили им по лицу – грязным, истоптанным ногами флагом. Только в Сереге почему-то ничего не дернулось ни от резкого движения, ни от унизительности подобного выпада.
Он был напряжен и почти не дышал, но не дрогнул, только посмотрел на мужчину, хмурясь.
– Но вы же говорите неправду и сами знаете это, – сказал Сергей, быстрее чем успел обдумать свои слова. – Этот флаг никогда не был фашистским.
– Вот оно как? – с веселым удивлением спросил мужчина, как будто его этот разговор забавлял. – А чей тогда это флаг?
– Наш, исторический, – выдал Сергей самый нейтральный из возможных ответов, а потом спешно пояснил на всякий случай: – Он был когда-то государственным.
– Но ты предпочитаешь этот флаг, не так ли? – с какой-то странной животной радостью спросил у Сергея этот псих.
– Учитывая, что меня привезли на автозаке с другим флагом… – начал было Сергей и умолк. То, что он хотел сказать, здесь никому не понравится, а он в кабинете один против четырех тварей в гражданке, которые даже лица не пытаются прятать, а значит им, мягко говоря, все равно, кто и что о них думает.
«И им можно все», – думал Сергей и затыкал себя, потому что следующий раз его могут ударить уже не флагом.
– Так что, надо заставить тебя жрать этот флаг, чтобы ты ценил другой?! – спросил мужчина, погрозив Сергею кулаком с зажатым там флагом.
– Но люди выходят не за флаг! – неожиданно для самого себя заявил Сергей, резко подавшись вперед, словно он тоже мог ответить угрозой.
Его реакция и ответ что-то переломили в разговоре.
Сидевший напротив замер, как будто шаблонные, заученные фразы у него закончились и теперь он не знал, что говорить. В его взгляде что-то переменилось, мелькнуло замешательство, а потом сменилось злостью, яростью, как у бешеной собаки, готовой его порвать просто за этот «неправильный» ответ.
– Значит, ты знаешь о протестах, – вмешался спокойный сотрудник.
Сергей бросил на него взгляд, понял, что это не вопрос, а утверждение, и решил ничего не говорить, только зубы сжал, признавая, что попался. Снова посмотрел на мужчину напротив, но тот уже взял себя в руки и проблеск гнева исчез, сменившись высокомерным оскалом.
– Да я смотрю, ты нихрена не понимаешь, – сказал он и резко встал, тут же швыряя стул в сторону, чтобы двинуться к Сергею и посмотреть на него сверху. – Тебе пиздец, сопляк, и если ты не начнешь говорить, если ты не сдашь нам всю свою группу, я лично сгною тебя за решеткой, понял?!