Глава 32
Под РУВД Ленинского района города Минска трудно стоять большой компанией. Перед входом были только узкий участок тротуарной плитки и небольшая стоянка, при этом волонтеры предупреждали, что стоять под РУВД шумной толпой небезопасно, потому люди распределялись по округе, оставляя свои контакты волонтерам.
Говноед и Мошка тусовались на заправке прямо напротив РУВД, готовые, если надо, в любой момент подойти, хотя смысла в этом не было.
«Возвращайтесь домой», – советовала им Баба-Яга, но Говноед не мог уйти, не дождавшись хоть каких-то новостей про Пылесоса. Он считал своим долгом точно знать, поехал тот на Окрестина по административке или в СИЗО по УК. От этого зависело, что делать дальше, потому что именно Говноед был доверенным лицом Олега. У него были ключи от съемной квартиры Олега. Он знал, что надо спрятать, а что уничтожить при необходимости. Он же знал, где лежат вещи, которые надо передать на Окрестина в случае задержания.
К ноябрю уже никто не испытывал иллюзий и готовился к собственному задержанию заранее, на всякий случай, так сказать. Главное было – не попасть под арест вместе со своим доверенным лицом. Говноед как раз мог бы оказаться третьим задержанным, если бы не застрял на пару минут на парковке.
Парней уже увели, когда он появился, осталась только Мошка, рыдающая над бумажным стаканчиком от кофе, лежащем на тротуаре. Ее пришлось успокаивать, но, перестав плакать, она по-настоящему не успокоилась. Не в силах стоять на месте, она ходила кругами вокруг Говноеда, теребила шарф и все время говорила о Цезаре.
– Он был с телефоном. Он же обычно на связи до последнего. Ты понимаешь? Я даже боюсь представить, что у него там. Он же часто снимает наши акции, а потом сливает все это по каналам, – причитала она едва слышно.
Говноед понимал ее, хмурился и молчал. Он смотрел на здание РУВД, стоявшее через дорогу и пил кофе, пытаясь сохранять спокойствие.
– Они его не отпустят, – наконец, сказала Мошка то, о чем думала, и едва не заплакала.
– Они, скорее всего, их обоих не отпустят, – ответил Говноед, а потом одернул Мошку, видя, что к ним приближается человек с собакой – большим белым лабрадором.
– Привет, ребят, – сказал он, и только тогда Говноед его узнал.
Это был Руслан – один из тех, кого Сергей с самого начала привел с собой, говоря, что это его банда. Только к концу сентября этот самый Руслан тихо слился. Сначала он не находил времени на акции и появлялся только в воскресенье, а потом перестал выходить и на воскресные марши.
Говорили, что всему виной его девушка, которая постоянно плакала и говорила, что ничего не будет. Потому видеть здесь Руслана, еще и с собакой того самого Ивана, что сидит сейчас в СИЗО, было особенно странно.
– Привет, – ответил Говноед и пожал Руслану руку, оценивающе осматривая его с ног до головы, словно что-то для себя решая.
– Что-нибудь слышно про парней? Про обоих, – сразу пояснил он, давая понять, что знаком и с Олегом.
– Ничего, – признался Говноед. – Они даже списков не дают и на любую фамилию говорят, что таких нет.
– А какие шансы?
– Сам как думаешь? – вместо ответа спросил Говноед и раздраженно посмотрел на Руслана.
Тот взгляд принял и ничего не сказал, ощущая себя виноватым.
Пес сел рядом и тут же лег, печально уложив голову на передние лапы. Он без хозяина мог только тосковать, и это было видно. Точно так же, как тосковал Руслан по борьбе, которую считал уже бесполезной.
– Мы проиграли, – признал он еще в сентябре, потому и поддался на уговоры бросить все и просто жить дальше – как-нибудь, пока они сами живы, целы и свободны, если жизнь в Беларуси вообще может быть свободной.
Первым в кабинет вернулся тот самый спокойный тип, который начинал допрашивать Сергея. Он сел на прежнее место и обменялся с товарищем короткими взглядами, от которых Сергею стало смешно: слишком уж явно они выясняли, повелся он или нет.
Особенно нелепо это было оттого, что пепельница все еще стояла на столе, а сигарета, которую он не принял, тоже была там, как и пачка, оставленная так небрежно, словно давно была брошена кем-то из работников.
– Плохи твои дела, парень, – сказал в итоге пришедший и положил на стол распечатку. – Знаешь этого человека? – спросил он, показывая страницу с данными Пылесоса и с его фотографией – без бороды, куда моложе, но определенно именно его.