– Вы вернете его мне? – удивилась девушка.
Ей-то уже казалось, что она недостойна его, раз уже выбросила. Она-то думала, что этот суровый мужчина тоже так решит, а он просто улыбался.
– Он твой. Держи, правда они вымазали его еще больше.
– Ничего, я постираю, – ответила девушка и приняла флаг.
Сергей едва не заплакал, понимая, что он никогда никому не сможет доказать, что его чуть не задушили флагом, что она отстирает его и на нем не останется никаких следов.
Он с силой зажмурился и прижался к собаке, только бы не думать о собственной беспомощности, а девушка всхлипнула, словно разрыдалась вместо него.
– Спасибо, – говорила она и начинала рыдать в голос, но друзья мгновенно ее обнимали, утешая.
Какой-то парень из ее компании благодарно кивнул Пылесосу. Тот кивнул в ответ и повернулся к своим.
– Так что в итоге? – спросил Говноед.
– УК с подпиской о невыезде, – спокойно ответил Олег и закурил.
– А статья?
– Триста сорок вторая – подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, до трех лет общего режима, – ответил Олег, так спокойно и уверенно, словно это было мелочью, а вот Серега замер, понимая, что сам он не помнит, в чем его теперь подозревают. Он даже не был уверен, что ему говорили какую-то статью. В любом случае, он не мог ее вспомнить.
Осознавать, что он оказался беспомощный лохом, которого сбили с толку попыткой удушения, было неприятно настолько, что Сергей мог только сам себя ругать за слабость и наивность.
– До трех лет – это не так уж и плохо, – подумав, сказал Говноед. – Я найду адвоката.
Пылесос кивнул и снова затянулся.
След на его запястье виднелся из-под рукава, но никто не решался спрашивать о нем, да и Сергей в этот миг заставлял себя встать и обернуться.
– Давайте уже свалим. Хочу покурить подальше отсюда, – заявил он.
– И даже не расскажешь ничего? – осторожно спросил Кирилл, понимая, что Серега ведет себя странно.
– Что рассказывать? У меня та же фигня, – ответил он с наигранным равнодушием и махнув рукой в сторону Олега. – Только мы этим уродам не проиграем, и режим наебнется.
Он достал сигареты, пафосно обернулся и замер, увидев своих родителей.
– Сережа? – вопросительно окликнула его мама, словно не узнавая.
Серега тут же переменился в лице и даже отступил.
– Что вы здесь делаете? – спросил он строгим тоном.
– Я им сообщил, – признался Кирилл и получил злобный взгляд, но, к счастью, короткий.
– Вам не стоило приезжать, – сказал Сергей и попытался пройти мимо, но собственный отец схватил его за руку, не позволяя уйти.
– Сережа, ты что, из этих?! – испуганно спросила у него мать.
Сергей дернулся, одним движением вырываясь из отцовской хватки, но обернулся, не пытаясь уже уйти.
– Такое чувство, – начал он насмешливо, – что мы сейчас говорим о моих проблемах с сексуальной ориентацией, о которых даже я не знаю. Прекрати, мам.
– Наш сын не может быть змагаром! – заявил Сергею отец.
– Значит у тебя больше нет сына! – в тон ему ответил Сергей, и в тот же миг на глазах у всех его ударили. Пощечина была неожиданной для всех, кроме, видимо, самого Сергея, и такой сильной, что ему пришлось отступить, чтобы не потерять равновесие, но он быстро собрался, дернулся, оскалился и снова посмотрел на отца.
– Ты горисполкомная крыса, – заявил он, – и да, у тебя больше нет сына, потому что если ты все еще ничего не понял, то мне насрать на твое мнение!
– Ты сейчас же едешь с нами…
– Нахуй иди, мне давно не пятнадцать, я сам в состоянии разобраться со своей жизнью! – заявил Сергей и резко развернулся, собираясь уйти.
– Ты уже достаточно доразбирался, – сказал Сергею отец, попытался его схватить, но за руку его поймал Пылесос, подождал, когда Сергей успеет отойти, и заговорил:
– Оставьте его в покое или вы окажетесь в этом РУВД сегодня же.
Он заглянул мужчине в глаза и в этом взгляде было что-то угрожающее.
– Меня там никто не тронет, потому что я ничего не совершал, – ответил мужчина, не выказав и тени страха.
– Проверим? – спросил Пылесос с той же жесткостью, с которой держался перед ментами.
– Что проверять, никто и никого просто так не трогает! – ответил отец Сереги, освобождая руку.
Он сказал это слишком громко, привлекая внимание почти всей толпы.
– Не задерживает? Вы еще скажите, что не запугивают, не бьют, не угрожают? – внезапно вмешалась та самая хрупкая девушка, не способная дышать в автозаке.
Она плакала и при этом, казалось, была готова броситься на него, словно весь страх этого дня превратился в гнев, и теперь была готова выцарапать обидчику глаза, но ее, к счастью, придерживали друзья, не позволяя натворить глупостей.