Комментировать это никто не стал, Маша ее быстро подняла, закрутила и передала Сереже.
– Пойдемте уже, – попросила она.
– Кстати, новость! – влезла Катя, как только они вернулись в толпу, оставив Александра с Павлом курить на своем месте. – Караев[41] заявил, что нам тут платят по тридцать-шестьдесят рублей, и девушки вообще дерутся за деньги.
– Вот же подстава! – воскликнула Маша. – У меня как раз в кармане тридцать рублей на всякий случай.
– От же продажная, – рассмеялся Сергей. – Только как-то мало берешь, надо было шестьдесят и баксами.
– Даже если по два рубля дать всем. Это же разориться можно, – пожал плечами Руслан.
– Страшная сила аппозиции[42], – хохотнул почти нервно Кирилл, как-то незаметно для себя начавший чувствовать всеобщий настрой и по-настоящему понимать здешние шутки.
– Да, трепаться они горазды. То российские кукловоды, то вон уже Чехия виновата.
– Чехия? – удивился Кирилл. – Она вообще при чем?
– Как будто Россия при чем, – рассмеялся Сергей.
Отвечать ему на это никто не стал, да и не хотел, крикнуть громко «Уходи» хотелось больше всем, кроме разве что Артура, которому совсем кричать не хотелось – только слушать этот всеобщий призыв.
– С ним точно все в порядке? – спросил Кирилл у сестры, кивая именно на Артура, странно наблюдающего за всем вокруг. Он то бросал почти мечтательные взгляды на людей, то внезапно хмурился, но при этом едва заметно улыбался, не отпуская на долго удочку с флагом.
Кирилл не мог не отметить, что ручка у этой удочки довольно массивная, и если сложить всю конструкцию, явно получится альтернатива дубинки. Эта мысль Кириллу не нравилась, но она все равно приходила в голову и беспокоила, потому что речь шла не о человеке, которого в компании кто-то знает, а о человеке, которого неожиданно выбрала его сестра.
– Он нормально, – ответила Маша, – а мы все, давай уж честно, не в порядке. – Она поймала брата под руку и, притянув к себе, прошептала на ухо, словно боялась, что это кто-то услышит. – Все, кто были ТАМ, особенно не в порядке, но их здесь много, оглядись и ты увидишь, что пострадавших куда больше прямо тут, прямо в толпе, и мы для них сейчас главная поддержка.
Кирилл понимающе кивнул, хотя действительно не обращал внимание на людей в толпе, держался других, но после слов сестры внезапно понял, что упускает самое главное: те, кто выходил в первые дни, те, кто бесстрашно пытался высказать протест, были не просто смельчаками – они стояли за то, о чем думали все остальные.
«Не только думали, но и хотели», – признавал Кирилл, точно зная, что не уехал бы он из города – вышел бы с друзьями, а потом выходил бы столько, сколько было бы нужно, чтобы его перестали обманывать. Думать, на что он сам бы пошел, зная, что он не один, он даже боялся, но, шагая вперед, все больше смотрел не на плакаты, а на людей.
Девочка с цветами. Парень с флагом. Бабуля с пустыми руками, но взволнованным взглядом. Женщина с плакатом. У стен то там, то тут кто-то задерживается группой, кто-то стоит, демонстрируя свое мнение плакатом или картинкой. Из трамвая по-прежнему машут руками.
– Жыве Беларусь!
А вот и мужчина с натянутой на прибинтованную к туловищу руку майкой. Не парень, не представитель «организованной, агрессивно настроенной группы молодых людей»[43], а типичный дядька под сорок, с такими же глазами, как у Артура – грустными и настороженными.
– Верым, можам, пераможам!
А через дорогу у парня в шортах на икрах видны багровые кровоподтеки, но он при этом активно размахивает флагом, ловит взгляд, но не прячется, а улыбается, словно нечего ему грустить или печалиться.
– О! А это круто! – внезапно сказал Сергей, указывая на плакат, приклеенный к остановке.
«WANTED» – гласила большая красная надпись на плакате, а под ней усатая голова и палочка вместо туловища и такие же палочки вместо рук и ног, только от рук еще и пять синих палочек и приписка: «Отличительные приметы: синие пальцы».
– О да! – согласился Руслан. – А трон-то все равно шатается, как бы он за него ни держался[44]…
– Мне нравится! – одобрил Сергей, а Маша быстро сфотографировала, сказав, что Витя тоже обязательно оценит.
«Смех побеждает страх», – снова вспомнил Кирилл слова Сергея и вдруг понял, что вот эти шутки – единственный способ стоять до конца, стоять без страха, несмотря ни на что, потому что все, что уже случилось, обязательно не должно стать напрасным.
– Мы большинство, Кирилл! – внезапно сказал ему Сергей, в своей невыносимой манере пихнув его локтем в бок. – Ты это понимаешь? Ты это чувствуешь?
42
В протестном движении к шестнадцатому числу стало непопулярно называть себя аппозицией, потому что протестующие и есть большинство.