Тот рассмеялся и безжалостно хлопнул Артура по плечу.
– Напоминаю, – сказал он радостно. – Смертная казнь у нас не отменена, так что изменники родины будут последними.
Артур не согласился, но и спорить не стал, посмотрел на Сергея чуть потеплевшим взглядом и сменил тему:
– Предлагаю попробовать найти, где можно перехватить что-то в качестве перекуса.
– А давай, – тут же согласился Сергей, а остальные решили довериться этим двоим, двигаясь мимо Дворца Спорта, на лестнице которого была настоящая выставка протестно-плакатного искусства.
Люди с маленькими и огромными листами стояли со своими призывами, карикатурами, на остановке впереди при этом нашелся пункт с водой, невскрытые бутылки стояли блоками, перетянутыми пленкой, и те, кому вода была нужна, брали ее оттуда. Люди постарше сидели на лавочках, осматриваясь по сторонам. На дороге толпа расступалась перед одинокими машинами, а те и не спешили, потому что водители кричали лозунги с толпой, что успела захватить мост над Немигой[82], двигаясь вперед по проспекту, а Сергей с Артуром, вопреки всякой логике, наперерез толпе двинулись по пешеходному переходу, но не сбили настрой толпы своим маневром. Кирилл поразился, как легко оказалось идти не в ногу со всеми, просто он, само собой, уступал одним, а ему уступали другие, где-то приходилось едва заметно петлять, но это было разумно, правильно и вежливо. Не возникло даже чувства, что движение было в разрез со всеми, только все местные забегаловки оказались закрыты «по техническим причинам»[83].
– Ну и ладно, – решил было Сергей, но тут же обнаружил, что работает небольшая столовая. – Хотя погодите, – прошептал он и с видом разведчика двинулся к двери.
– Ой ребят, там очень много людей и уже полчаса толком ничего не движется, – сказал мужчина[84], выходящий Сергею навстречу.
– Спасибо, но мы заглянем, – ответил тот.
– Конечно, – ответили ему, пожимая плечами.
На разведку двинулись все. В самой столовой было действительно не пробиться, а вот в маленьком зеленом коридорчике у самого входа в углу внезапно обнаружился мужчина, лежащий на полу.
Инна с Иваном первые подошли к нему, готовые и спасать, и помощь оказывать, но напрасно. Мужчина был просто пьян, да и кто-то особо заботливый успел оставить ему бутылку воды. Вмешиваться в эту ситуацию смысла не было.
– У нас свободная страна, – заключил шутливо Сергей, – если кто-то хочет быть пьяным в говно – это его право!
Спорить с этим никто не стал, просто развернулись и все же вышли, чтобы вскоре стать на пешеходном переходе под гул машин и крик толпы на мосту.
– Жыве Беларусь!
– Жыве![85]
Под этот призыв они двинулись через дорогу и стали подниматься по лестнице, то и дело оборачиваясь, чтобы понять, видно ли конец колоны, но увидеть его действительно мешал горизонт. Схватившись за локоть Сергея, Кирилл пошел наверх, продолжая смотреть на тех, кто шел позади, зачарованно и почти пьяно. Артур же, напротив, внезапно рванул вперед, чтобы, поднявшись на самый верх, посмотреть на всех, стоя на вершине, чуть в стороне, глядя на людей.
– Лукашенко, уходи! – кричала толпа, а Артур только смотрел на них, улыбаясь, а потом спросил у ребят, догнавших его:
– И это десять процентов?
– Ну, во-первых, очень многие, проголосовавшие за него, передумали, – серьезно ответил Иван, – а во-вторых, нельзя забывать, что ни один тоталитарный стой не может себе позволить признание, что его не поддерживает абсолютное большинство. Это будет равносильно признанию, что авторитет строя пошатнулся.
– Наебнулся уже авторитет, – фыркнул на этот Сергей, сжимая кулак. – Я вон, придурок, на первых выборах своих за него голосовал, знаете как теперь за это стыдно?
– Тебе не должно быть стыдно за собственное мнение, – ответил на это Артур. – Оно было таким, теперь стало другим. Многое изменилось с тех пор и это нормально.
– Не нормально, – подала голос Валя. – Не нормально изменилось. Этот бред уже стал просто страшен.
– Молчи, проплаченный агент Чехословакии! – со смехом ответил ей Сергей.
– Но ее больше нет, – грустно сказала Валя.
– Вот видишь, ты ее развалила, а теперь приехала сюда, ну или родилась тут, какая, в сущности, разница?
– Ну точно гуманоиды и космонавты[86], – вдохнул Руслан, но по толпе внезапно прокатился новый лозунг:
– Лукашенко в автозак!
– Да-а, – прошептал Артур, одновременно чувствуя согласие с обеими смыслами этих слов, ведь автозак уже превратился в символ абсолютного беззакония, и получалось, что это призыв и к справедливости, и мести одновременно.
82
Проспект Победителей поднимается, превращаясь в мост, под которым улица Максима Богдановича переходит в улицу Немига.
83
Что, впрочем, неудивительно, потому что еще до выборов, хватая людей на улицах, ОМОН на Немиге ворвался в KFS, как вы понимаете, больше всего от этого пострадала сама фастфудница.
84
В тот момент уже активно работал феномен, который чуть позже люди сформулировали так: «Случайному мужику на улице доверия больше, чем человеку в форме», к слову, совершенно не важно, какая это форма, особенно простым людям, которые перестали понимать, кто за что отвечает, и своими глазами увидели, что никто и ни за что отвечать не собирается, потому что никаких издевательств и избиений, по мнению официальных источников, не было, а крики, которые люди слышали, стоя у ворот Окрестина, – фэйки.
85
К 20-му августа стало принято добавлять еще слово «вечна». В переводе, думаю, не нуждается.
86
Отсылка к песне «Пусть они умрут» от Anacondaz и Noize MC. Если решите прослушать, не забудьте обезопасить от текста детей и людей с чувствительной нервной системой.