Оказывается, если хотеть знать, что происходит, это можно сделать, даже если государство отключило интернет, и не важно, что при этом говорят о каких-то атаках извне.
– Кому мы вообще нужны, атаковать наш интернет? – сказала мама Кирилла на работе.
– Таракану[21], – ответили ей парни из другого отдела и дали флэшку с волшебным «псифоном», мгновенно сделав трусливую Валю жадным охотником на информацию.
– Ну, мама, ты даешь, – удивился Кирилл.
– Это еще что! У меня есть телеграмм! – заявила женщина, которая вайбер отказывалась ставить, потому что все это не для нее.
Только смотреть толком ничего не стали, потому что стыдно было за этот самым митинг за Лукашенко и жалко людей, которые там оказались, да и чувство гадкое, липкое поднималось в груди, особенно когда появлялись кадры с президентской речи.
– Ой, лучше поесть, – решила мама и просто его отключила, опустив крышку ноутбука, и замерла. – Страшно мне слушать, что он говорит, – призналась она. – Я вообще не понимаю, как он может что-то говорить людям после всего.
Она снова тихо заплакала, явно от усталости, но позволила мужу себя обнять.
– Я рада, что вас тут не было эти дни, – призналась она. – Тут же так все гремело, зарево на весь Минск стояло, дымом пахло даже здесь, а он еще что-то говорит. Какая уже разница, кто вообще на этих выборах победил? После вот этого всего?
– Ну он тут гнет, что народ сам виноват, – пробормотал Кирилл, действительно не понимая, как они все оказались в заложниках у собственного государства.
– Виноват?! – внезапно вспыхнула мама. – Смешно! Вооруженные люли избивают парней в шортах и те виноваты сами?! Да даже если они там баррикады строили, даже если кидались, как там говорили, плиткой, так судите их, а не… а не вот это вот! Устроили концлагерь[22] в центре страны! Если ты это допустил, то ты больше не президент, сколько бы там за тебя ни проголосовало людей!
Кирилл не смог ничего сказать, просто поел, сходил в душ и пошел искать белую майку, но, оказалось, мама ее уже нашла.
– Держи, – сказала она, – и это тоже…
Она почти торжественно вручила ему белый браслет, который отобрала в день, когда отправляла в деревню.
– Ты только будь осторожен.
– Конечно. Может, вы с нами?
– Нет, встретимся у стелы[23], сынок, – сказал отец. – Мы на машине до Немиги[24], а там со знакомыми пойдем дальше.
– Это хорошо, – согласился Кирилл, – там попробуем найтись.
– Маша тоже будет там, – сказала мама, – но за нее не бойтесь, она под защитой.
Кирилл хотел бы узнать, под какой такой защитой, но надо было бежать, а то потом от Серегиных шуточек отбоя не будет, весь день за опоздание троллить будет. Он такой, ну или был таким, потому что Серега стоял у машины и курил, вминая окурки в баночку от какого-то крема, которую он поставил на капот.
– Витя просил без него режим не валить, так что пока просто шатаем, – не то всерьез, не то шутя сказал Сережа, но даже не улыбнулся.
Когда Кирилл его видел в последний раз, он постоянно улыбался, а теперь только хмурился.
– Кстати, на нашем участке за Лукаша проголосовало семьдесят пять процентов, прикинь? Наш район нас киданул.
– Ты же сейчас шутишь? – растерянно спросил Кирилл, понимая, что он действительно не в теме.
– Про проценты нет, а про «киданул» – конечно. Ладно! – Он внезапно улыбнулся. – Поехали, а то колона уже шагает по проспекту! Моя труба режим шатать!
– Про Витю хоть расскажешь? Что с ним? – спросил Кирилл уже в машине.
– Да как у всех – гематомы, синяя жопа, разбитая голова, травма промежности…
– Что? – не понял Кирилл.
– Не тупи! Яйца они ему отбили, пидоры! – крикнул Сергей и, включив Цоя, наконец-то стал выезжать со двора. Только почему-то выбрал он не «Перемен» – песню, которая почти стала гимном протеста, а «Группу крови». – Еще не ясно, чем все это кончится у Вити. Его там желтым пометили[25] явно за чаты обсуждений. Мы же держали оборону Риги[26].
– Зачем? – спросил Кирилл, не понимая. – Зачем вообще надо было сунуться в это пекло?
– То есть надо было дальше делать вид, что нас не обманывают, или, может, нам надо было не защищаться, когда они гранаты в толпу кидали?
– Светошумовые?
– Хрен их знает какие, Кир. Я те что, эксперт по гранатам? Но взрывалось только так, и вообще не хочу я об этом, бескровный режим гражданской войны должен продержаться как можно дольше, потому что нас много, но мы не бессмертны.
21
Тараканом стали называть президента со времен одного из стримов Сергея Тихановского (кандидата в президенты), одна из женщин назвала Александра Григорьевича Лукашенко тараканом и сказала, что его пора прихлопнуть. Идея таракана мгновенно была впитана массами.
22
Так многие называют Окрестина после того, как стали известны факты избиений, издевательств и даже изнасилований дубинками задержанных.
23
Точка сбора на Марше Свободы – Стела Минск – город-герой, место, где проходят парады Победы, даже в эпоху коронавируса.
24
Улица и станция метро в городе Минске, место, где в мае 1999-го года из-за массовой давки людей погибло пятьдесят три человека, что наглядно показало опасность толпы. Люди так пытались спрятаться от града, что стали давить друг друга на входе в метро. Министр МВД припомнил этот инцидент, напоминая про опасность массовых мероприятий, а также подчеркнул, что в той трагедии погибли сотрудники милиции (два человека).
25
По свидетельствам тех, кто побывал на Окрестина, на задержанных, которые нуждались в повышенном внимании (формулировка не моя), ставили желтые метки на спинах и избивали больше остальных.