Ладно, рисуем Геннадию Николаевичу то, что обещал. Вроде он нормальный мужик. Поверим. Ну надо же кому-то тут верить. А там посмотрим. Авось из этого всего путное что будет. А нет, так от меня не убудет. Не понравится — потом всегда отказать можно. Беру карандаш с бумагой и принимаюсь рисовать. Мое занятие без внимания не остается.
— Сереж, чегой-то такое интересное рисуешь? Покажь? — напротив меня на кровать садится Петька. Разворачиваю листки для просмотра. Петька смотрит.
— Это чегой? Ба-а!..ужель паровики? Какие-то они необычные у тебя. Интерере-е-с-но! Сам придумал аль подсказал кто?
— Ага! Фантазии! Мое видение паровиков будущего!
— А-а. А зачем?
Молчу.
— Ну скажи…Зачем, Сереж!
Решаюсь ответить:
— Петь, ну ты помнишь, сегодня на практической в мастерской ко мне Геннадий Николаевич допытывался? — Петь кивнул головой: — Ну вот, для него и рисую. Сказал, что ему интересно, чем мыслит современная молодежь. Нарисую, завтра и отдам. Глядишь, польза мне от этого какая-то в будущем будет.
— Ба! Да ладно. В будущем? От рисунков-то? Не, я так не загадываю. По мне лучше после приюта там рабочим в мастерской устроиться. Несколько лет там в учениках побатрачить и вот ты всеми уважаемый рабочий — Петька многозначительно поднял палец: — мастерской Арбузова. И зарплата хороша — аж полтинник целковых. А там уж и дом снять, и погулять. А деньжат скоплю, и барышню поискать. А потом жаниться можно, и детишек. Все ж не всю жистю одному жить.
Проговорив все это, Петька горестно вздохнул.
Назавтра придя на практическую в механический цех арбузовской мастерской, Геннадий Николаевич, весь в нетерпении, уже ждал меня. Свой вчерашний вечер до отбоя я убил на зарисовку грифелем всех озвученных ему идей. Илья с Олегом тоже заценили мои почеркушки, подтвердив, что с фантазией у меня все в порядке. Хе-хе.
— Ну как, сделал?
Кивнув, протягиваю ему листки. Рядом стоит удивленный мастер. Андреич. Инженер окинул взглядом листки, мотнул головой и спросил:
— Андреич, прошу, отпусти со мной парня. Ненадолго. Очень надо. По главному делу.
Тот ничего не спросил, только махнул мне рукой и сказал: — Геннадий Николаевич, позже жду рассказа, чего ты там удумал!
Зашли в чертежную. Комната представляла собой тесное и захламленное бумагами помещение примерно 6 х 3 метра, в котором стояла парочка металлических кульманов и несколько столов со шкафами и стеллажами. Всюду были развешены чертежи каких-то непонятных мне машин, паровиков, их узлов и деталей. На подиуме были расставлены изготовленные в металле узлы. В углах комнаты высились высокие стопки папок на веревочках, рулонов чертежей и синек.
— Заходи-заходи, здесь я и прожектирую. Ты тут не обращай внимания, здесь весьма грязно. Некогда мне убираться, завсегда работы много.
Сев за стол, он начал внимательно просматривать мои листки. Изредка он постукивал грифельным карандашом по столу или покусывал его краешек. Вдруг открылась дверь и в кабинет без стука вошел какой-то худощавый мужчина в модном двубортном костюме и бело-черных штиблетах вместе с нашим мастером. Геннадий Николаевич вскочил:
— Доброго здоровья, Емельян Емельяныч!
— Геннадий, опять! Давай без чинов! Что у тебя? Малец, а ты шуруй пока отсель.
Геннадий Николаевич показал мне извиняющимся взглядом, мол, начальство пришло, иди пока. Пришлось выйти.
— Геннадий Николаевич, я тогда на практическую побежал!
Инженер только махнул мне рукой, отпуская.
— Ну как, идеи есть?
— Есть, Емельян Емельяныч, взгляните!
Спускаясь по заводской лестнице вниз, через стеклянное окно мне было видно, как директор мастерской, а это был он, вместе с Андреичем подошли к столу и начали что-то рассматривать.
— М-даа…что это… этого не может быть! Занимательно! Весьма занимательно! Ежели все это воплотить, это будет революция в паротехнике! Геннадий, откуда это? Я ничего подобного ранее на выставках и журналах не встречал!
— Дык, Емельян Емельяныч, тот самый «малец», коего вы выпроводили отсюда. Его ж идеи. Наш малый, приютский. Ходит к нам на практическую. Я ж только попытался перенести некоторые его задумки в чертежи. А вот это он сам рисовал. Сегодня принес. Андреич видел.
— А может ему кто подсказал, м? Кто он?