После Павел натаскивал, кажется, Берендея, Суму и Яруна в крюйт-камере. Заставлял их в этой тесноте проверять и выстраивать укладки, смотреть исправность замков на ящиках и стеллажах, определять и не путаться в бронебойных и шрапнельных ядрах-выстрелах, делать ревизию и приводить в порядок механический транспортер для загрузки боепитания бортовых орудий, пользоваться наличным струментом и имевшимися приборами. Вскрыл и ящик с табельными парострелами, еще в моем присутствии, когда на корму шел. Видно полагались парострелы обслуге бронехода. Посмотрев на лежащие в ложементах парострелы незнакомой мне конструкции, взгляд его коснулся выпиравшего из-под одежды парней, оружия, он грустно вздохнул и закрыл деревянную крышку оружейного ящика обратно.
Потом следом принялся за нас.
-Князь, вы уж не обижайтесь, если вдруг что?
-Павел, я же просил, давай без чинов. Мы одна команда. Не обижусь. Привычный. Боцман с матросами гоняли так - выбили, знаешь ли.
-Ну если так, тогда ладно.
И все равно, вскоре вновь услышал "князь". Потом вновь и вновь. Я его когда-нибудь прибью!
Вожака Акинфия и его родственника Чурило Паша быстро натаскивал рулевыми, скрупулезно обьясняя на безмолвной машине предназначение того или иного рычага, ручки или крана. Рассказчиком-наставником Паша оказался просто превосходным, сказалось его долгое отсутствие среди своих. Рассказывая о машине и желая выговориться, он словно вспоминал свой лексикон, каждый раз вводя в свой оборот новые слова.
- По команде командира вначале тянешь этот рычаг с шариком на себя. После переводишь уже этот рычаг в положение "1", после чего шарик возвращаешь обратно. Не иначе. Механизм сгубить легко. Получишь вот командира новый приказ. Вновь шарик на себя, а после этот рычаг в новое положение. А шарик назад. Вот так. Не забудь! А теперь, повтори за мной, Акинфий.
Деревенский парниша принялся демонстрировать.
-Нет, не так. А вот так!
Чурило же возился с подьемными устройствами обоих паровых пушек, пробуя их поднимать-опускать.
Я же, наскоро передохнув, примерялся с мериканской книжкой-инструкцией в руках к орудийной прицельной панораме. Конструкция была очень мудреной и куда сложней аналогичных на "Новике". И пытаясь разобраться в техническом сленге составителя инструкции, стоя перед панорамой у броневой шторки, пытался понять и разобраться в назначении каждого элемента, бормоча вслух:
-Та-ак! Это у нас визирная трубка...тут уровень боковой ...маховик подьемный для прицела. Тут у нас, как его там в инструкции, какой-то гониометр. Чего-то метр. Понапридумывают слов, как дед всегда говорил, без стакана не разобраться. А-аа, понял, угломер!
Громко хлопнула входная дверь на корме бронехода, с непривычки резанувшая по ушам.
-Княже, пареши! Гонец наш от охотников вернулся. Нашли их, где должно, у кладезя. Лагерем там встали. Пора выступать!
Шушило сообщил, что они выступают раньше и уйдут первыми. Чтоб лошадей своих не пугать энтой железной штуковиной. С ума сойдут. И пойдут не прямо по дороге, а кругами - по лесным, только им знакомым, тропам, чтобы придти к Власову кладезю со стороны тракта. Берегутся. И засаду устроят со стороны, с которой катайцы не ждут. Договорившись об обоюдных сигналах, принимаемых для оповещения, тут охотник мастерски имитировал клекот лесных птиц, мы расстались. Отдав приказ спуститься и вернуться через час, отпустил парней. Расстаться с родными. И мне надо тоже, перед уходом зайти к Лизе и Матрене. Павла же потащил с собой.
В избе меня ждали. Не удивившись новому едоку, но и не выказав своего несогласия, женщины, наскоро узнав новости об уходе, быстро принялись наполнять большой стол нехитрой деревенской едой.
Трапеза длилась недолго. И Павел, поев и горячо поблагодарив обоих хозяек за угощение, ушел к бронеходу. Матрена, понимающе взглянув на нас с Лизой, тоже ушла в сарай, оставив нас одних.
Когда хлопнула входная дверь, Лиза подскочила ко мне, крепко обняв, осыпав поцелуями, после чего прижалась ко мне:
-Сергий, как я не хочу, чтобы ты на брань уходил! Бает сердце мое, что расстаемся надолго, мучают мысли меня темные. Выдюжить бы разлуку!
-Лиза, мне надо идти. Не мучайся попусту. Если я не пойду и прятаться буду, меня ж парни первого засмеют. И правильно сделают.
-Сергий, эх! Ажно давай я тебе наговору нашему научу. От батюшки слыхала. Повторяй за мной следом - девушка с серьезным лицом декламировала:
-Именем Света, именем Рода, именем силы его! Власобог насылает благость на призывавших её. Силу и славу, твердость и ярость, даждь нам Власобог в бою. Громом явленный, будь вдохновенным, волю яви свою. Именем Бога Седого Сварога воину силу даждь. Сыну и брату, другу и вою, волю свою яви. Ныне и присно и от круга до круга! Тако бысть, тако еси, тако буди!
Проговорив эти странные слова, сели оба на лавку. На дорожку. А через несколько мгновений по главной деревенской дороге послышался шум. Девушка порскнула к малому оконцу, а следом к ней и я. Это проехали несколько одиночных всадников и лошадей с подводами, за которыми сидели снаряженные деревенские мужики с дедами и некоторыми знакомыми парнями. Среди сидящих в телегах я узнал Неклюдя и Волоха.
-Ну все, Лизка, наши поехали!Надо прощаться! Веришь, мы ненадолго. Вот вдарим катайцам и я вернусь!
-Верю, Сергий! Вернешься! Ты обещал!
К парадной лестнице главного входа друг за другом степенно подъезжали элитные паровики, из которых под присмотром парадной обслуги выходили чопорно одетые дамы и господа. Роскошный зал Императорского дворца в столичном Новом Петерсборге поражал воображение всех впервые приглашенных на устроенный Императором праздник гостей. Открытые по случаю празднества просторные залы, объединенные по замыслу известного архитектора прошлого в одну большую анфиладу, заставляли ахать всех приглашенных гостей нарочито показной роскошью своего убранства, более уместное в мирное время, чем в военное. Красивые, потемневшие от времени, картины в золоченых рамах, роскошная мебель, мраморные статуи и чаши в каждой нише. Дворец сиял ярким светом золотых гигантских потолочных люстр от богемских магистров магии стекла и света, свечение которого было прекрасно видно в столице. Гости под стать месту тоже старались не отставать. Особенно в этом преуспели дамы, роскошь бальных платьев которых, украшенных драгоценностями, ажурной вышивкой, дорогими тканями - парчой, бархатом, атласом и гипюром, которые оттенили куда более простую парадную форму и выходные костюмы их спутников-от молодых людей до генералов и прочей знати.
-Бал в честь тезоименитства ее высочества Александры, герцогини Шлезвиг-Голстинской объявляю открытым. Его высочество, едва сказав эти слова, кивнул внимательно следящему за его действиями распорядителю:
-Музыка. Туш!
После бравурного музыкального вступления, возвестившего всех гостей о начале бала по богато украшенному залу полилась приятная музыка. Первый танец Император провел с именинницей, после чего в вихре танца закружились пары разного возраста и положения. Император, вскоре отметив, что именинница больше не танцует, а грустно взирает на стоящих и танцующих гостей, подошел к ней.
-Душонок, хандришь?
-Нет, papan, ни в коем случае.
-Зачем? Я же все вижу.
-Папа, у меня все хорошо -ее высочество вздохнув, вопросительно посмотрела на подошедшего Императора.
-Александра, дочь моя, тебя выдают твое лицо и глаза. На тебя же все смотрят. Тем более в такой день.