На краю военного лагеря стоял Зольф и всматривался в ночную темноту.
— Простудитесь, — сердито проговорила скользнувшая белой тенью Зельда Альтеплейз, Белый алхимик. — Я бы рекомендовала и вам, и вашим товарищам отрезать волосы. Ночи холодные, а вы весь мокрый. И вши, опять же.
— Благодарю за совет, госпожа майор, — Кимбли учтиво наклонил голову. — Но не обессудьте…
— Я понимаю, решение ваше, — жестко отрезала она, поджав губы. — Я к вам по делу.
Он повернулся к ней и вгляделся в ее странные глаза — в темноте они казались такими же, как у ишваритов.
— Я вас слушаю.
— У вас сегодня была первая операция. Вы хорошо себя чувствуете? — участия в ее голосе не было, только сухой вопрос.
— Так точно, госпожа майор.
— Головокружение, тошнота, бессонница? — монотонно, словно заученные фразы.
— Никак нет, госпожа майор. Имеются признаки физической усталости, как-то…
— Довольно, — грубо оборвала его Зельда. — В случае чего, дежурный медработник вам поможет.
Она ускользнула в ночь неслышно, как змея.
— Даром, что шкуру не сбросила, — проворчал выросший будто бы ниоткуда Рой. — Права Агнесс — вылитая змеюка.
— С тобой тоже беседовала? — Зольф чему-то улыбался, глядя вдаль.
— Угу, — тяжело выдохнул Рой.
— Вот смотрю я на твой огонь, — Зольф развернулся и смерил Мустанга задумчивым взглядом, — и думаю… Это же совершенно уникальная область знаний!
Рой вздрогнул — он на мгновение представил Кимбли, с пальцев которого срывается ничем не сдерживаемое пламя. Отчего-то от этого зрелища даже в таком иллюзорном виде ему стало отчетливо нехорошо.
— Боишься конкуренции? — хохотнул Зольф, заметив реакцию Мустанга. — Не переживай, меня больше прельщает иная область. Да и не могу не отметить, что мы уже второй раз работаем сообща, и работаем эффективно.
— Это единственное, что тебя сейчас беспокоит? — слова сорвались с губ сами собой.
Кимбли недоуменно прищурился:
— Тебя Белая точно осматривала? Ты на собственном огне не поджарился часом? Конечно, меня беспокоит успех наших операций!
— Ну да, — кивнул Рой. — Все на благо Аместриса. Пойду спать, пожалуй. До завтра, Багровый.
Пожав руку Мустангу, Кимбли задумался. Было что-то натянутое, словно готовая вот-вот лопнуть струна, в том, что и как говорил Огненный алхимик. Но очень скоро мысли Зольфа обратились вовсе не к странному поведению Роя — тот, похоже, перетрудился или и правда перегрелся, — а к тому, что произошло непосредственно с ним. Его алхимия раскрывалась, подобно багровому цветку лотоса, демонстрируя новые, доселе непознанные грани. Кимбли отнесся к мобилизации с воодушевлением — ему отчаянно хотелось работать, хотелось посмотреть на собственное искусство с новой стороны. А он достаточно быстро понял, что на мелких миссиях особенно не разгуляешься: пара довольно-таки простых преобразований, и дело сделано. Поэтому войну Зольф воспринял с энтузиазмом: наконец-то он сможет просчитывать сложные комбинации по направлениям и силе взрывов, синхронизировать их, комбинировать разные способы детонации — словом, добиваться идеала. А какой же адепт своего вида искусства не захочет стремится к совершенству? И, конечно, признанию. А какое могло быть признание на войне? Зольф, достаточно равнодушный к регалиям и званиям, считал, что лучшая награда, которую мог получить воин — это жизнь. И за пару последних дней он убедился в правильности собственных воззрений: полумер не было и быть не могло. Умер — проиграл. Выжил — победил.
Мысли отчего-то снова вернулись к Мустангу. Из всего, что видел Зольф, алхимия Роя была самой мощной и смертоносной, его пламя распространялось повсюду и не знало милосердия. «Убивал ли ты когда-нибудь?» Вопрос Роя вспомнился сам собой. Теперь-то Зольф мог дать точный ответ. Он видел последствия свой алхимии. Он больше не теоретизировал и не рассуждал о прочитанном, но знал наверняка — его преобразования уносили жизни. Жизни врагов, жизни людей… В первый раз это опьянило его, теперь же Зольф задумался: где проходит грань? Черта, отделяющая врагов от людей, а солдат — от убийц?
Кимбли оглядел лагерь. Где-то сновали сизые точки-люди, утратившие краски в неверном сумеречном свете; кто-то о чем-то переговаривался, кто-то негромко пел. Муравейник жил своей жизнью с одной лишь целью: на следующий день пойти в атаку и смять, растоптать тех, на кого укажут. Все они присягнули на верность стране, на верность фюреру.
Зольф усмехнулся. Водораздел проходил именно там; не Кимбли определять, где проходит та самая грань. Его дело — выполнять приказы. И выполнять их с тщанием.
========== Глава 4: Каждый из нас - мишень ==========
1903 год, Западный город.
Хеис Клиф Арбер и еще пара десятков ишваритов вошли в помещение, обозначенное на карте, как место учений.
— Выстраиваемся по одному, — на проходной стоял хмурый аместриец средних лет. — Документы предъявляем и оставляем здесь. Когда будете выходить, вам все вернут, на учебной программе они вам не понадобятся, — его голос был столь же невыразителен, как и он сам. — Проходим в дальнюю комнату на санитарную обработку, таковы правила. Оружие и личные вещи оставить там. И следовать дальнейшим указаниям.
Они вошли в просторное светлое помещение. Вдоль стен стояли сейфы — видимо, для оружия и личных вещей, на каждом из них лежал комплект одежды, более всего напоминающий пижаму. И пара мягких тапок.
— Что за черт? — нахмурился Хеис. — Что это за пижамные учения такие?
— Ты что, на учениях никогда не был? — отозвался стоявший рядом с ним молодой парень непривычно низкого для ишварита роста. — Все время они ерунду придумывают.
Хеис не ответил, только обвел хмурым взглядом остальных. Остальные переодевались.
Облачившись в пижаму, он посмотрел на приятеля — стандартные свободные штаны были тому длинны, и оттого он стоял, расставив ноги немного шире обычного.
— Почему они не побеспокоились о подходящей для тебя форме, Лиам? — настороженно озираясь, спросил Хеис.
— Потому что мы для них собаки, ты еще не понял? — ответил еще один, стоявший поодаль.
— Ты бы одной мерой всех не мерил, — буркнул Хеис.
— Да кто тут одной мерой мерит? — вскинулся тот.
Остальные притихли и ждали продолжения.
— Это у тебя одна мера! Повезло с дружками из академии — так ты всем белорылым сукам сапоги готов лизать?
Хеис было дернулся, чтобы проучить задаваку как следует, но Лиам, встав между ними, примирительно расставил руки в нелепо свисающих рукавах в стороны:
— Ладно вам, братья! Хеис, Раим, вы чего? Поспорили — и будет!
— Аместрийская проблядь, — Раим сплюнул себе под ноги. — Помянешь мое слово, да поздно будет…
Хеис не ответил. Его терзали нехорошие предчувствия. И одежда, так не подходящая Лиаму, казалась звеном зловещей цепочки, кусочком мозаики.
— Готовы? — грубый голос послышался из-за двери.
— Так точно, — нестройно отозвались ишвариты.
— Проходите по коридору прямо, первая дверь налево, — скомандовал голос.
Когда последний из ишваритов вошел в указанное помещение, дверь с лязгом захлопнулась. Теперь они стояли в камере, от аместрийцев в военной форме их отделяла решетка.
— Какого?.. — начал Лиам, но осекся под тяжелым взглядом усатого человека в форме бригадного генерала.
— Ваши контракты с армией Аместриса разорваны, — пролаял бригадный генерал, сверкая отполированной лысиной в холодном свете коридора. — Так как отныне вы находитесь в статусе государственных изменников, вас будет ждать суд.
Ишвариты зароптали. Судя по звукам из коридора, рядом с ними была еще по меньшей мере одна аналогичная камера.
— Но мы верно служили Аместрису! — Хеис не поверил своим ушам. Ему казалось, что все это дурной сон или же еще более дурной комедийный спектакль.
— Молчать! — гаркнул бригадный генерал. — Суд не заставит себя долго ждать.
— Что я говорил тебе? — скривился Раим, как только за бригадным генералом захлопнулась дверь. — И где твои аместрийские дружки? Может, они вытащат всех нас отсюда? Дай-ка угадаю — они первые, не задумываясь, надавят на гашетку! Или сделают вид, что просто не узнали тебя, чтобы