— Я заставлю тебя отгрызть твой поганый язык! — Амир дернул голову Медного за жидкие волосы вверх — тот снова взвыл, протяжно, по-животному. — Не смей так говорить о наших женщинах, бледномордый! Своих солдаток кем хочешь зови, а о наших — даже не заикайся!
— Я заставлю, — хрипло проговорила Наиля. — Но позже. Сначала он об этом меня на коленях просить будет.
*
Нокс мерил шагами лабораторию и курил. Только что поступил приказ покинуть все помещения и вывезти оборудование — для этого даже подогнали пару фургонов. Нескольким узникам он лично ввел яд, теперь их тела, не преданные земле, лежали на краю оцепленной территории вместе с остальными умершими в ходе экспериментов. Груда мертвецов отлично виднелась из окна лаборатории, поэтому Нокс предпочитал даже не смотреть в ту сторону. Белизна стен, белизна его халата сливались в одно яркое пятно, оно слепило глаза, от чего на них наворачивались слезы. Он затушил сигарету, стянул очки и устало потер переносицу — поговаривали, что Ишвар почти пал, и окончательная победа — дело всего-то какой-то пары дней.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась пигалица Найто, ее раскосые глаза сверкали праведным гневом.
— Доктор Нокс! Где семьсот сорок четвертая с отродьем?
Нокс тяжело вздохнул и прикурил новую сигарету.
— Умерла, — пожал плечами он.
— От чего же? — прошипела Найто. — А щенок?
— Подох, — скривился Нокс. — Как и полагается щенкам.
Найто, казалось, даже не заметила сарказма.
— Но от чего? — она изумленно раскрыла узкие глаза.
— Не помню, — меланхолично отозвался Нокс, выпуская облачко дыма. — Посмотрите там, — он махнул рукой в сторону упакованных ящиков с бумагами. — Только посмотрите, они по номерам разложены.
— Кто констатировал смерть? — не отставала Найто.
— Думаете, я помню? — изумился Нокс. — Во-он те три ящика — это умершие за последние три дня. То ли инфекция на месте травмы… То ли еще какое-то воспаление — посмотрите там.
— Потом, — Найто разочарованно вздохнула. — А то скоро уже грузить…
Вместо ответа дверь снова распахнулась, и в лабораторию вошло несколько солдат.
— Что выносить? — спросил один из них.
— Все, — пожал плечами Нокс, туша сигарету. — Пепельницу можете оставить здесь, мне она без надобности.
Он вышел наружу, ссутулившись и стараясь не оглядываться. Жаркий огонь сжигал эти страницы жизни, обращал их в пепел. Треск пламени, грохот падающих перекрытий, неистовые крики тех, кто еще остался в живых, заполнили собой гулкую тишину, что преследовала Нокса в последнее время повсюду: и в пыточных, что по недоразумению звались лабораториями, и ближе к линии фронта, где не смолкали взрывы и выстрелы. Но теперь — наконец-то! — в его сознание ворвался звук; он словно оповещал о том, что все окончено, что можно перелистнуть эту страницу.
Нокс вытащил последнюю сигарету и без наслаждения закурил.
========== Глава 22. Да хранит вас Бог! ==========
Ханна Дефендер шла к Кингу Брэдли. Ноги не слушались, в горле застрял противный ком — она никак не могла взять в толк, зачем ее, рядового алхимика, вызвал на аудиенцию сам фюрер. Секретарь Брэдли жестом указал ей, что необходимо подождать, и Ханна, вытянувшись по струнке, тщетно пыталась унять дрожь в коленях.
С едва слышным скрипом отворилась дверь, и из кабинета Брэдли вышел светловолосый лейтенант. Секретарь указал Ханне, что она может войти.
Брэдли сидел за столом и, казалось, даже не смотрел на нее.
— Ханна Дефендер, Свинцовый алхимик, — негромко проговорил он, смерив ее цепким взглядом единственного глаза. — Садитесь.
Неловко, словно путаясь в собственных ногах, она прошла к стулу и села.
— У меня есть для вас ответственное задание, — он продолжал сверлить ее изучающим взглядом.
— Да, господин фюрер, — проговорила Ханна, стараясь, чтобы голос не дрожал — как и она сама.
— По данным разведки, — Брэдли говорил тихо, словно заставляя ее впитывать каждое свое слово, — ваш брат, Джейсон Дефендер, обвиняется в государственной измене.
Ханна едва слышно ахнула.
— А также в пособничестве повстанцам.
— Господин фюрер… — Ханна нервно убрала за ухо выбившуюся прядь. — Должно быть… Это… Какая-то ошибка…
— Нет, майор Дефендер, — Брэдли едва заметно улыбнулся. — Увы, ошибки быть не может. Вы понимаете, что значит подобное обвинение. Поэтому я приказываю вам… В ходе сегодняшней зачистки привести в исполнение приговор Джейсону Дефендеру. Он приговорен к смертной казни, майор Дефендер.
— Но…
— Вам неясен приказ? — Брэдли прищурился.
— Никак нет… — Ханна смешалась. Сердце глухо стучало в висках.
— Выполнять!
— Так точно, — Ханна порывисто встала, щелкнула каблуками и вышла вон.
В приемной она столкнулась лицом к лицу с Огненным алхимиком, Роем Мустангом — теперь секретарь с выражением неизбывной усталости на лице кивал ему, чтобы тот заходил к фюреру. Страх разлился удушливой волной по телу Ханны: что, если Брэдли дал Рою то же самое задание, что и ей? Что, если приказал проследить за тем, как она исполнит приказ? Быть может, и она под подозрением — только за то, что сестра Джейсона? Перед глазами встал образ брата. Вечный недотепа, излишне старательный, немного простоватый Джейсон — и государственная измена? Глаза защипало, ком подступил к горлу, и Ханна чересчур поспешно — лишь бы никто не заметил ее малодушия — направилась в лагерь. До начала атаки оставалось совсем немного времени. И теперь Ханна была готова молиться богу, в которого не верила, чтобы ей не довелось встретить Джейсона — лучше бы больше никогда, пока не закончится эта проклятая война.
*
Небо заволокло серым дымом — настолько плотным, что даже яркие лучи солнца не просачивались сквозь тяжелую завесу. Серая земля, серый дым, серые лица — и только кровь, повсюду кровь. Не стихали грохот, крики и стоны, треск пламени; вонь паленой плоти проникала глубже и глубже — въедалась в синюю форму, в волосы, в самую суть. Люди бежали прочь, но их настигали языки пламени, взрывные волны и тяжелый свинцовый дождь. Армия Аместриса, точно беспощадная стихия, не знала милосердия. Словно сама смерть ступила на ишварскую землю, чтобы насытиться — и теперь алчно поглощала последний округ. Впрочем, смерть эта не разбиралась ни в цвете кожи и волос, ни в знаках отличия: то тут, то там вперемежку с ишваритами лежали аместрийцы — такие же непокоренные, изумленные тем, что больше никогда не встанут, не рассмеются, не посмотрят на звезды и не сделают еще множества того, что свойственно делать живым людям.
Ханна продиралась вперед со своим отрядом — предстояло взять в кольцо последний оплот уцелевших ишваритов. Они засели в самом большом здании и теперь отстреливались. Одной стеной здание почти примыкало к холму, и в душу Ханны закрались нехорошие подозрения — она прекрасно представляла себе природу преобразований брата. Ей отчаянно хотелось уйти прочь от этой точки — так, чтобы точно не увидеть Каменного алхимика. Ханна поймала себя на странной мысли, что, быть может, Джейсона уже нет; может, его сразила шальная пуля или облизали ненасытные огни пламени Огненного алхимика. Какая-то часть ее отчаянно желала такого исхода, другую это пугало; она отдала бы все, только бы Джейсон жил. На какой-то момент Ханне подумалось, что нет ни малейшей разницы, сделал брат то, о чем говорил Брэдли, или нет — все происходящее теперь казалось ей сном, кошмаром, чем угодно, но только не реальностью.
Где-то совсем рядом раздался взрыв — Ханна с неудовольствием обнаружила неподалеку отряд Багрового алхимика. По Кимбли и его людям открыли шквальный огонь — его и Огненного засевшие в здании люди боялись пуще прочих: одного движения обоих хватило бы, чтобы превратить их укрытие в братскую могилу. Ханне тут же подумалось, что и движения Джейсона тоже хватило бы — но он отчего-то медлил.
— Где же наш прелестный цветок? — сквозь зубы прошипел Кимбли, продираясь в сторону Ханны. — А вы, Свинцовая, помогли бы нам, что ли! — он кивнул в сторону людей из ее отряда — первая линия прикрывалась от выстрелов тяжелыми свинцовыми щитами.