Мустанг не мешкал — приказ есть приказ. Как верно говорил кто-то из сослуживцев, приказы существуют, чтобы их выполнять, а не обсуждать. Упреждая движение рук Макдугала, Мустанг щелкнул пальцами — резвые ненасытные языки пламени потянулись к Ледяному алхимику, жадно стремясь облизать его, растопить эту вечную мерзлоту. Краем глаза Мустанг отметил, что Ханна тоже взялась за исполнение приказа, и метнулся к Макдугалу. Тот контратаковал — да так сильно, что Рою пришлось приложить изрядно постараться, чтобы остаться в живых. Мощь преобразований Макдугала поражала и восхищала: казалось, для Ледяного больше не существовало равноценного обмена. Острые сосульки пригвоздили Роя к стене; они грозились проткнуть шею, глаза, не давали пошевелиться и свести пальцы — впрочем, его перчатки все равно покрылись толстой коркой льда.
— Я не стану убивать тебя, Огненный алхимик, — Макдугал покачал головой. — Настанет день, и ты поймешь, кому ты служил, как верный пес. Надеюсь, мы больше никогда не столкнемся лицом к лицу.
Он исчез в проходе, а Мустанг, промокший и продрогший, побрел искать Ханну — судя по всему, она очень нуждалась в помощи.
*
Ханне в нос ударил омерзительный запах. Над ней возвышалась майор Зельда Альтеплейз, Белый алхимик. Ханна осмотрелась — она лежала на жесткой лавке в медицинском фургоне.
— Пришла наконец в себя? — Зельда уставилась на нее своими розовыми глазами. — Ну-ка, вставай, осмотрю.
— Где?.. — Ханна поспешно осматривалась, но тела брата в фургоне не было: везде лежали раненые. Одного из притихших бойцов уже накрыли шинелью с головой и выгружали из машины; на его место тут же внесли другого солдата — у него уже была перебинтована голова, а повязки пропитались кровью.
— Что — где? — нахмурилась Зельда.
— Не что, а… — Ханна прикусила губу. — Джейсон.
— Труп изменника там, где ему полагается, — Зельда выпрямилась и скривила тонкий змеиный рот.
— Но…
— Никаких но! — Зельда резким движением наклонилась к Ханне и приблизила свое острое бледное лицо к ее. — Ты не ранена. Воевать дальше можешь? Выметайся отсюда!
Ханна застыла и поднесла ко рту дрожащие руки. Перед глазами плыло — она чувствовала, что вот-вот разорвет эту Зельду голыми руками — никто, никто не имел права говорить о Джейсоне ни слова, не смел осквернять его память, не смел…
— Выметайся, я сказала! — хлесткая пощечина вернула Ханну к реальности — она чуть не задохнулась от возмущения. Она сделала все и даже больше — чего этим кровопийцам еще от нее нужно?
— Не можешь — так вали в Централ на реабилитацию! Такие как ты — не моя специализация! — Зельда потерла ладонь и подтолкнула Ханну к выходу из фургона.
— Бесчеловечная мразь, — прошипела Ханна и принялась осматриваться — солнце теперь нещадно слепило глаза даже сквозь вязкий жирный дым.
Зельда за ее спиной хмыкнула и принялась за лечение раненых.
Ханна нетвердой походкой подошла к Джейсону — он лежал поодаль от остальных павших аместрийцев, прямо под солнцем. На его лице застыло недоуменное выражение, глаза невидяще таращились прямо перед собой, рот был приоткрыт — он походил на большого изумленного ребенка. Ханна вцепилась пальцами, все еще обтянутыми испачканными кровью перчатками, в изрешеченный ее же пулями мундир — тот уже затвердел от крови. Она не знала, сколько прошло времени; ее бросало то в жар, то в холод; тело била крупная дрожь, но где-то в глубине души Ханна надеялась, что это всего лишь горячечный бред, что это пройдет — и Джейсон снова протянет широкую ладонь и взъерошит ей волосы, скажет что-то невпопад, нелепо пошутит…
— Ханна… — рука Роя Мустанга показалась ледяной. — Ханна, вставай.
Он подхватил ее под руки и потащил в тень.
— Нельзя останавливаться, — Рой заглянул ей прямо в глаза. — Не сейчас.
Она закивала — просто так, совершенно не понимая, о чем он говорит.
— Ханна! — он грубо встряхнул ее за плечи. — Ты не можешь сейчас остановиться! Тогда это, — он кивнул на Джейсона, тот все так же таращился невидящим взглядом в подернутое дымом небо, — будет зря, понимаешь!
— Я пойду, — кивнула она. — Пойду. Много еще не зачищено?
— Единицы, — глухо отозвался Рой, глядя под ноги. Смотреть Ханне в глаза он не мог.
*
Все стихло. Откуда-то издали доносились стоны раненых аместрийцев — их товарищи уже транспортировали к фургонам медиков. Рой Мустанг шел среди руин, беспокойно озираясь — то, что не сожгло его пламя, разрушили огонь артиллерии и страшная сила алхимии. За ним, точно тени, следовали двое из его отряда. Они тоже молчали и старались не встречаться взглядами ни друг с другом, ни с командиром. Повсюду вился дым, лежали мертвые тела и отвратительно пахло кровью и гарью.
Рой остановился у одной из стен — там расстреляли особенно много народа, — как ему показалось, кто-то двигался. Он присмотрелся: у стены сидел старик, одеяние его было запачкано кровью — уже и не разберешь, его или чужой. У ног старика, свернувшись клубком, лежала собака; ее светлая шерсть тоже была в бурых пятнах, на ощеренных зубах виднелась кровавая пена. Старик медленными движениями гладил пса, точно живого, вовсе не обращая внимания на Роя и его товарищей.
— Майор Мустанг, — младший офицер наконец решился разорвать ставшее вязким молчание, — это последний.
— Слышал, старик? — Рой прочистил горло — голос будто отказывался ему повиноваться. — Остался ты один. Скажешь что-нибудь напоследок?
— Господин майор!.. — младший офицер посмотрел в глаза Мустангу.
Старик поднял взгляд, продолжая гладить лежащего у его ног пса. Растянул бескровные губы в нехорошей улыбке, прищурился и выплюнул:
— Будь ты проклят.
========== Глава 23. Мертвым славой не согреться ==========
На землю опускалась ночь, накрывала бархатным крылом повисшую тишину, принимала в свои объятия павших и сулила живым продолжение того, что происходило изо дня в день, из года в год — неизменного бега времени. Зольф окинул взглядом собиравшихся у фургонов выживших; тяжело раненых грузили внутрь, остальным отдали приказ добираться до лагеря пешком. Уставшие, перепачканные в крови и золе солдаты и офицеры притихли и озирались, будто ожидая, что на них вот-вот из засады нападут повстанцы. Врачи и медсестры сновали туда-сюда, отдавали какие-то приказы; кто-то искал товарищей. Зольф огляделся в надежде найти знакомые лица: вон Рой Мустанг с бесцветным лицом жадно пьет воду из фляги, привалившись к стене, у которой, белее мела, сидит Ханна Дефендер; вон кто-то переносит умерших из фургона под навес, чтобы их вывезли отдельно от живых; вон Баск Гран, утирая скупую слезу, закрывает глаза Леа Стингер и пытается осторожно отодвинуть окровавленную простыню, чтобы в последний раз пожать руку сослуживице…
— Не убирайте простыню, полковник! — резкий голос Зельды Альтеплейз ударил по ушам не хуже пулеметной очереди. — Иначе сами будете приводить в сознание тех, кто увидит, что осталось от вашей ненаглядной подполковничихи!
Гран дернулся, точно от удара, но не послушал Зельду.
— Вы меня не слышали? — она в одно змеиное движение оказалась рядом и положила узкую ладонь на его руку. — Мне плевать, что вы выше меня по званию! Здесь моя вотчина, полковник Гран!
Гран стиснул зубы и отвернулся. Зольф был готов поклясться, что по лицу полковника текли слезы.
— Так-то лучше, — выдохнула Зельда и направилась дальше. Плечи Грана дернулись, и он опустился на колени у носилок Леа Стингер, обнял ее и уткнулся в прикрытую простыней мертвую грудь.
Зольф отвернулся и продолжил смотреть по сторонам. Девчонки-снайпера нигде не было. “Неужто погибла?” — подумал было Зольф, но, увидев знакомое лицо, тут же позабыл о Ястребином оке.
— Благодарю вас, лейтенант Шпигель, за исключительно полезные данные, — Дрейзе говорил тихо. — Эта благодарность от лица всего генералитета и, разумеется, самого фюрера.
— Это честь для меня, господин генерал! — широко ухмыльнулся Шпигель и подмигнул Зольфу, которого Дрейзе видеть не мог.