— Ты давно… алхимик? — спросила медсестра, внимательно приглядываясь к Эдельвайс.
— Нет, — Агнесс помотала головой. — Вот только-только экзамен сдала…
— Убивала раньше?
— Что? — Агнесс подняла на собеседницу влажные глаза. — Нет-нет… Я и в этот раз…
Эдельвайс задумалась. Ведь она почти ничего и не сделала — весь жар загребли Гран и Стингер, а она стояла и смотрела.
— Это война, — жестко сказала Мендель. — Тут все просто — или ты, или тебя. Не хочешь отправляться на корм шакалам — берешь себя в руки и идешь вперед.
— А если…
— А если не сможешь — погибнешь.
Мендель накапала в кружку с водой какую-то мутноватую резко пахнущую жидкость.
— На, пей. Залпом. И не вздумай выблевать — и так медикаменты на исходе.
Агнесс только закивала — зубы застучали о край кружки.
— Станет хуже — приходи. У нас тут особенно нет специалистов по делам душевным. Для этого тебе в Централ надо. Есть там одна врачиха, она такими занимается.
Агнесс зябко повела плечами. Она знала о войне разве что из книжек и никогда не думала, каково это на самом деле. Алхимия была для нее тем, что должно было изменить жизнь людей к лучшему, но то, что она наблюдала здесь, мало походило на нарисованный ее воображением идеал.
— Иди, поспи хотя бы полчаса. Кто знает, куда вас завтра закинут, — махнула рукой Мендель.
Агнесс на ватных ногах вышла из палатки и неверными шагами направилась к себе. Над горизонтом брезжил кровавый рассвет.
========== Глава 3: С кем ты? ==========
От земли поднимался тяжелый туман — у здешнего солнца даже первые утренние лучи не были привычно ласковыми. В палатках очень скоро стало душно, и даже те, кто совершенно не выспался, поспешили выйти на свет.
— Итак, — перед выстроившимися в шеренгу алхимиками взад-вперед, напустив на себя крайне деловой вид, ходил каптер, рядовой неопределенного возраста, — воду для помывки берем из двух источников. Один поближе, вон там, — он махнул рукой на северо-восток от лагеря, — но там часто ишварские ублюдки ходят. Так что лучше воду таскать вон оттудова, — он махнул на запад, — это, конечно, дальше и через холм, но зато точно вам никто башку не прострелит. Баки, — он указал на здоровенные алюминиевые бочки, — по пятьдесят пять литров, четыре штуки ваши, сами разберетесь с дежурствами, эти, — он кивнул в сторону остальной армии, — вам ничего таскать не станут, им своих забот хватает. Воду приносить с утра, выставлять на солнышко, чтоб она успела согреться, и один бак в тень, иначе обваритесь.
— А мы старину Исаака попросим — он сразу до нужной температуры согреет, — раздался голос из не очень-то стройной шеренги. Кто-то зашипел, но некоторые разразились громким хохотом.
— Отставить смех, — отрезал полковник Гран не терпящим возражений тоном.
Алхимики притихли. Каптер, который сначала побледнел, потом покраснел от возмущения, но, решив, что запомнит, кому по надобности выдать потом худые сапоги или дырявую флягу, откашлялся, посмотрел на Грана с благодарностью и продолжил:
— Воду, говорю, с утра приносить. Полевая баня — вот, сами поставите, — он пнул носком сапога пыльную видавшую виды палатку. — За едой все подходят в одно место, в центре лагеря. Жрать там же, посуду казенную не растаскивать! На севере — генеральские палатки, так что там особо не шлындать. Все ясно?
— Так точно, — усмехнулся в усы полковник. — Сообщите только, где вас найти в случае чего, рядовой… — он выжидательно прищурился.
— Зельтбан, господин полковник, — каптер нервно сглотнул, — рядовой Ференц Зельтбан.
Армстронг принялся ставить палатку-баню, приговаривая что-то о том, что ни ему, ни членам его семьи никогда не было равных в этом деле, к нему очень скоро присоединились Дефендеры.
Гран оглядел остальных:
— Подполковник Стингер, составьте график дежурств. Воду носят все, кроме женщин, майора Марко и майора Команча, — его взгляд задержался на перекошенном от неудовольствия лице Сикорски. — Всех по двое, кроме майора Армстронга — он и сам справится. Майора Сикорски, — Гран строго посмотрел на Медного алхимика, — ко мне в пару.
— График дежурств, полковник Гран, — Стингер протянула Грану листок, исписанный убористым почерком.
— Благодарю, — он кивнул. — Майор Сикорски, через пятнадцать минут жду вас для похода за водой. По одному не ходить, на ближний источник тоже не ходить — неоправданному риску отказать! Воду приносить один раз в день — до завтрака.
— Чуть больше пятнадцати литров на человека, — тяжело вздохнул Зольф и покачал головой. — Маловато…
— Скажи спасибо, что в этой дыре хотя бы источник есть, — развел руками Рой.
После скудного завтрака — оказалось, что и здесь у армии с продовольствием дела обстояли более чем плачевно, поэтому интендант запросил новую поставку, хотя рассчитывать на скорое улучшение ситуации не приходилось, после ишварской диверсии предстояла еще починка моста и путей — алхимиков направили к командованию. Им предстояло заступить под командование вышестоящих офицеров и распределиться по отрядам.
*
В небольшой, но очень чистой и аккуратной комнате на полу сидел молодой человек в очках, одетый не по ишварскому обычаю. Вокруг него лежало множество книг, тетрадей и листов, исчерченных различными схемами и кругами преобразования. Там же находилось несколько ишваритов: парочка совсем еще детей, но были и старики. В самом углу, пряча глаза, но жадно вслушиваясь, сидел Каюм. Человек в очках был настолько поглощен рассказом о том, что нового он прочитал в научных трактатах, что совершенно не заметил, как к нему вошли.
— Опять?! — вошедший обеспокоенно покачал головой. — Брат! Опять эта твоя алхимия?
— Нашел-таки, — стекла очков блеснули, губы растянулись в виноватой улыбке.
— Соломон! — вошедший был очень похож на брата, только в его чертах не было ни капли мягкости — он казался высеченным из камня. Одет он был в монашеское одеяние. — Как? Как ты смеешь заниматься этим здесь и сейчас? И еще и… — он обвел взглядом сидящих подле Соломона ишваритов, чуть дольше посмотрев в глаза Каюма. — Смущаешь чужие умы этой богопротивной ересью!
— Не нужно так говорить, Аласкар, — строго проговорил Соломон. — Эта книга, — он показал брату обложку тома, на которой был нанесен золотой орнамент, — рассказывает об алхимии великой страны Ксинг. Сами восточные мудрецы называют ее вовсе не алхимией, а альмедикой. Восточные контрабандисты наконец-то доставили мой заказ! Ты просто не представляешь, сколько там всего интересного!
Глаза его за стеклами очков лихорадочно заблестели. «Немудрено, что он так легко заражает окружающих своим интересом», — с неудовольствием подумал Алаксар. Но Соломон, распаляясь, продолжал:
— На перевод уйдет уйма времени, но уже сейчас можно сказать, что перед нами совершенно иной, новый пласт алхимии!
— Брат! — не выдержал Алаксар. — Брось ты эту алхимию! Искажать и уродовать естественные формы… Это же… это же богохульство! Это вызов Ишваре — творцу всего сущего!
— Погоди, — Соломон бережно отложил книгу и поднял руки в обезоруживающем жесте. — Я вовсе не собираюсь восставать против Ишвары. Я изучаю алхимию как науку, как искусство, с помощью которого можно помогать людям! Как то, что принесет счастье! Пойми, Алаксар, мир меняется постоянно! Ничто не стоит на месте; где мы окажемся, если не будем развиваться вместе с ним? Мы так и останемся на задворках, если будем слепо цепляться за изжившие себя традиции! Чтобы держаться наравне с другими странами, мы должны не пугаться новых веяний!