Старлиц собрался с духом и надолго уставился на мисс Гонку Уц. Это было все равно что смотреть на воду против солнечного света.
— Хочешь профессиональный совет, Мехметкик?
— Конечно хочу. — Озбей откинулся в кресле. — Только не предлагай мне ее бросить и вернуться к жене.
— Протолкни ее на телевидение, — изрек Старлиц. — Пусть ведет турецкое игровое шоу.
— Телевидение? Вот твой совет?
— Учти, этот совет на вес золота. Кино умирает всюду, где оно не может себе позволить специальные цифровые эффекты. Так что ей прямая дорога на турецкое телевидение. Телевидение ее заездит и спалит, но сначала она успеет блеснуть.
Озбей с сомнением покивал.
— А когда у нее начнутся проблемы с внешностью, пусть баллотируется на выборную должность.
— Политика?! — просиял Озбей.
— Она самая. После телевидения ей уже не подойдет ничего, кроме политики. Пусть избирается в турецкий парламент. Партия левого центра, умеренно-прогрессивная позиция, женская проблематика, активная избирательная компания с целованием младенцев перед камерами. Но с затаенным стальным стержнем. Стиль железной леди. Улавливаешь?
— Да. По примеру миссис Тансу Чиллер?
— Ты должен понимать, что миссис Тансу Чиллер не случайно стала турецким премьер-министром.
— Знаю, знаю. Все это мне хорошо известно. — Озбей определенно прозревал. Он уже мыслил по предложенной программе, расставляя предварительные вехи. — Я знаком с миссис Чиллер, — поведал он. — Мы с дядей-министром ужинали с ней в Анкаре в прошлом месяце. С нами был ее муж, Озер Чиллер, видный бизнесмен, финансирующий политические партии. Чрезвычайно умный человек.
— Серьезно? Ты знаком с премьер-министром?
— Мы все добрые друзья. Мы очень близки. Я проучился два семестра в ее альма-матер в Америке. Оттуда у меня американский английский.
Старлиц обдумал эту новость, многое ему объяснившую.
— Ты очень ценный знакомый, Мехметкик. Эти наши неформальные обмены мнениями мне чрезвычайно важны. Они выводят нас в новый мир расширенных рыночных возможностей и мультикультурного согласия.
Озбей развел руками.
— Дела идут отлично! «Большая Семерка» наделает в Турции большого шуму. Ты только скажи, насколько большого. — Он прищурился. — Твое дело — вовремя доставить семерых девчонок в правильных тряпках и в готовности петь и плясать.
— Никаких проблем, дружище. Девочкам нравится Кипр, они загорели, отдохнули, теперь они наготове. Я уже привез им гастрольных администраторов и инструкторов, и те взялись за дрессировку.
Озбей поглядывал на свою мисс Уц с изнуряющей восточной чувственностью.
— Можешь не убеждать меня, что проблем нет, я все равно не поверю. Женщина — всегда проблема для мужчины, такова ее природа. А тут их целых семь! В моей жизни их только две, и то я очень занят.
Гонка разразилась вдруг капризной тирадой. Озбей выслушал ее с благоговейным вниманием, как подобает учтивому кавалеру, и снова повернулся к Старлицу.
— Когда Гонка встретится с Француженкой?
— Сегодня вечером, — пообещал Старлиц. — В казино. Все будет в порядке. У Француженки немного нестандартная матушка, но сама Француженка очень обходительна со своими поклонниками.
Гонку разбирало нетерпение. Ждать было не в ее характере.
— Мне пора, — вежливо сказал Старлиц, вставая и бросая взгляд на свой поддельный корейский «Ролекс». — Вечером у меня еще одна встреча.
— Вечером? А я заказал столик в «Ниази».
— Увы, дружище, никак не могу. Меня ждет разговор о железках с одним русским.
Эти слова не могли не задеть Озбея, как Старлиц и рассчитывал. Как Озбей ни корчил из себя космополита, он продолжал считать себя образцовым турецким патриотом, поэтому люто ненавидел греков, курдов, армян, арабов, иракцев, сербов, иранцев, евреев, черкесов и хорватов. Русские тоже фигурировали среди заклятых врагов Турции, но, в отличие от вышеперечисленных народов, никогда не были подданными Оттоманской империи. Поэтому Озбей смирил свой патриотизм и позволил себе полюбопытствовать:
— Ты наверняка заметил, сколько в казино русских шлюх?
— Понятное дело, этих Наташ трудно не заметить.
— Сейчас на турецких землях много русских. Россия — крупнейший торговый партнер Турции. Мой дядя-министр не устает нам это твердить.
Старлиц кивнул на прощанье мисс Уц. Та прицелилась и выстрелила в него сногсшибательной улыбкой.
Оставив позади казино, Старлиц прошел мимо портового кафе с щербатыми столиками и рекламой сигарет на зонтиках и аккуратно расковал прокатный велосипед, дожидавшийся его на цепи у столба. До того как попасть на турецкий Кипр, он не был заядлым велосипедистом. Его объемистый зад опасно свесился по обеим сторонам узкого велосипедного седла.