— Ладно, хватит, — решил Старлиц и гулко постукал Озбея по спине рукояткой ножа. — С кем не бывает!
Озбей откашлялся, сплюнул, отдышался. Воздух в комнате стал невыносимо зловонным: запахло чем-то подземным, кладбищенским, мерзкими органическими отбросами. Пахло куда хуже, чем просто смертью, — это был дух чего-то подлинного, реального, чему, тем не менее, категорически запрещено существовать. Доблести и геройства на службе неправого дела. Самоотверженности во имя торжества зла. Взрослых поступков, к которым принуждают несмышленых детей. Заляпанных грязью скелетов переписанной истории с сияющими зубами лагерных призраков. Апокалиптического хаоса на службе у Нового мирового порядка. Сожженных дотла ради их же спасения деревень. Интеллектуалов, расстрелянных во имя познания.
Старлиц лихо подхватил Озбея под мышки и выволок из зловещего, разваливающегося на глазах кабинета. От его пинка дверь чуть не слетела с петель. Найдя туалет, он оставил Озбея рядом с дверью.
Через шесть минут Озбей вернулся в реальный мир. Он успел умыть лицо, причесаться, застегнуть рубашку.
— Что скажешь теперь? — строго спросил его Старлиц.
Озбей опасливо дотронулся до распухших губ и ноющей челюсти.
— Хорошо. Ничего не было.
— Так-то лучше. А теперь поговорим как профессионалы. Это несравненно полезнее. — Старлиц положил руку на потное плечо Озбея, словно в готовности признать в нем коллегу. — Что слышно в поп-бизнесе, Мехметкик?
В вестибюле дворца Озбей напугал своим видом Дрея и был вынужден усадить его на место повелительным взмахом руки.
— Слыхал о новой девичьей группе «Худа»? — прокаркал Озбей.
— Нет, расскажи, — сказал Старлиц. Озбей оживал на глазах.
— Это малайзийские мусульманки, четыре девушки, то есть четыре замужние женщины, имеющие детей. Они выступают в головных платках, как требует мусульманская традиция, но при этом красят губы и носят туфли на платформе, танцуют и поют.
— Серьезно? Черт! Когда они начали?
— В девяносто седьмом. В Сингапуре и Куала-Лумпуре они страшно популярны. Поют исключительно ко-ранические суры. Еще они снимаются в религиозных поп-роликах: любовь к Аллаху, положительный пример для мусульманских детей…
— Ты знаешь, как зовут их импресарио?
— Фараддин Абдул Фаттах.
— Этот Абдул — настоящий гений! Такого лучше даже не пытаться свалить… — Спохватившись, Старлиц сказал: — Считай, что я этого не говорил.
— Пойдем, я покажу тебе новую машину, — позвал Озбей.
— Отличная мысль! Пойдем.
Они вместе побрели на стоянку перед дворцом, ради которой был принесен в жертву патриархальный цветник. На западе, над Европой, медленно садилось солнце.
Старлиц замер перед серебристым «астон-марти-ном DB5». Его рыбьи очертания и двойные зеркала будили какие-то воспоминания. Он быстро вспомнил: в 1964 году фирма «Корги» выпустила игрушечный «астон-мартин», первую в мире модель для коллекционирования, скопированную с автомобиля из кино-' фильма. Эту игрушку по-прежнему производили и продавали, потому что серебристый «астон-мартин DB5» переехал из «Голдфингера» в «Шаровую молнию», а оттуда «На секретную службу Ее Величества».
Эти фильмы смотрела половина населения планеты. То было воистину планетарное кино, предвещавшее господство Свободного Мира. К концу века «бондиана» позаимствовала у третьего мира туземные кинематографические замашки: отказалась от модернистских сюжетов ради непрерывных массовых побоищ, дорогих декораций и обнаженных красоток. Садизм, Снобизм и Секс — формула Свободного Мира, кошачья мята для масс образца двадцатого века.
То, что подобной машиной владел Озбей, было слишком unheimlich [84] Такого щегольского самодвижущегося аппарата он не видел с тех пор, как обнаружил в подвале Капитолия штата Юта реактивный болид для гонок по солончакам. Казалось, передние фары «астон-мартина» сейчас отъедут, и вместо них из утробы автомобиля выползут два фаллических символа — старомодные перфорированные стволы скорострельных пулеметов.
Неужели это та самая машина? Старлиц в ужасе вспомнил, что автомобиль, снимавшийся в фильмах, загадочно пропал из авиационного ангара коллекционера-американца…
— Симпатичная, но в ремонт ее уже не берут, — небрежно проговорил Озбей.
— О!..
— Британский стиль в прошлом. Все эти игрушки отказали. Ни тебе телефонов в подметках туфель, ни взрывающихся авторучек. То ли дело — настоящий револьвер! — Озбей поманил Старлица за собой. — Полюбуйся этим лимузином. «Мерседес», настоящий евроавтомобиль: совместное изделие двенадцати стран. Компьютерное управление, современная бронезащи-та. В багажнике — целый военный арсенал.