Благоприятным фоном для подъема национализма и появления в его теоретических обоснованиях нового качества стали многочисленные выступления и публикации видных политиков, экономистов, бизнесменов, журналистов, призывавших Запад «учиться у Японии» и даже, более того, «японизироваться», поскольку на сегодня «Япония — страна номер один» [44]. Этот феномен получил в европейской и американской печати название «японского бума», некоторые считают его своего рода болезнью— «япономанией» или «японофилией». Французские исследователи Ф. Брикне и Ж.-П. Сандрон именуют эту форму «заболевания» словом «японит». «Японит, — пишут они, — в общем неострое заболевание, которое проявляется чаще всего в неопасных симптомах: пациент говорит о гармонии „ва“, о кружках контроля качества, о „ринги“ Но японит может привести и более острый характер, как об этом свидетельствует пример Дэвида Бромберга, ратующего за „тотальную япониза-„ию“ американца. Использование его метода на предприятии в Аризоне представляет собой тяжелую форму заболевания. Она заключается во введении системы бонусов, раздаче рабочим и служащим кимоно, транспортировке рабочих в автобусах умышленно небольших размеров, с тем чтобы в них было ощу. щение скученности, замене передававшихся на заводе через громкоговорители традиционных песен старого Юга японской музыкой. Но Дэвид Бромберг хочет пойти дальше и пытается теперь убедить своих работников жить вместе с семьями в небольших комнатах, отделенных ширмами от остальной квартиры» [36, с. 180].
Предлагали другим капиталистическим странам изучать, перенимать и осваивать «японский быт», следовать «японской модели» и такие ведущие идеологи Запада, как Ж.-Ж- Серван-Шрайбер, Э. Фогель, П. Дракер, Ф. Гибни. Так, в Бельгии министр по делам экономики убеждал своих сограждан, стать «японцами Европы», чтобы справиться с экономическими трудностями. В западном взгляде на Японию возник «новый образ», который французский исследователь из Евро-азиатского центра в Фонтебло Ж-П. Леманн назвал «новым японизмом» [39]. Одновременно в Японии начал складываться новый взгляд на Запад— «новый оксидентализм», или «новый вестернизм». В этом «новом взгляде» Япония и Запад как бы поменялись ролями: если раньше первая была на положении ученика, а второй — учителя в области технологии, экономики, управления и организации производства, то с середины 70-х годов наставником уже выступала Япония, а Европа и Америка брали у нее «уроки». Как отметил английский историк Э. Уилкинсон, это означает, что теперь «Япония будет сама все больше и больше смотреть на себя как на модель для других стран. Она будет испытывать большое желание создать на основе собственного опыта свои представления для передачи другим странам (и не только развивающимся) и внесения своего вклада в просвещение как Запада, так и Востока… Япония больше не в состоянии помещать себя на культурной периферии великих держав, она должна будет сама действовать как источник культуры для других» [45, с. 158].
Но еще раньше подобного рода «модельная» концепция была предложена социопсихологом из Осакского университета Хамагути Эсюн [30; 31]. На основе пересмотра ряда положении «нихондзин рон» и «нихон бунка рон» он создал свою «метатеорию», призванную объяснить природу современного кризиса на Западе. В соответствии с этой теорией он утверждает что «японские организации станут моделями для мира или что мир будет японизироваться… Возможно, пришло время экспортировать гармонию человеческих отношений, продукт японского духа и таланта, как оригинальный мягкий товар японского производства в области социальной технологии» [37, с. 55].
Усматривая причины нынешних неурядиц в капиталистическом мире в особенностях «западной системы» предпринимательства, идеологи «японизации» предлагают заменить ее на гак называемую «японскую модель». Они энергично критикуют «индивидуализм Запада» и связанный с западной культурой «жесткий путь» общественного развития и настойчиво предлагают японский «мягкий путь» с присущими ему «гуманностью» и «гармоничностью». О тупиковом характере «западного индивидуализма» пишут, в частности, авторы концепции «общества иэ» («иэ-сякай») — профессора Токийского университета Мураками Ясусукэ, Кумон Сюмпэй, Сато Сайдзабуро [21], подчеркивающие при этом «большую жизненную силу и высокую перспективность» японского варианта коллективизма.
«Новый взгляд» на японскую культуру, связанный с появлением в «нихондзин рон» и «нихон бунка рон» «интернационалистской волны» [23, с. 266], содержит две тенденции: с одной стороны, переоценку в условиях кризиса старых концепций общественного развития, носивших по преимуществу западноцентристский характер и основанных на идеологических установках и опыте западной буржуазии, а с другой — пересмотр «японского культурного арсенала» и выявление в нем неких «новых граней», которые, предполагается, отвечают требованиям «современного общественного развития». Появляются утверждения, что западная «протестантская этика» утратила свое значение и должна быть заменена «конфуцианской этикой», на принципах которой основывается японская культура. Нередко можно услышать предсказания, что, «догнав и даже превзойдя Запад, Япония станет, так сказать, сверхразвитой нацией и что организация японского общества, экономики и культуры отныне будет „моделью“ для остального мира» [37, с. 45].